…Везти изнемогающего Тэна было трудно, из-за плохой дороги. Малейшее увеличение скорости причиняло ему невыносимые муки. Процесс внутривенного вливания, как и требовал врач, шёл беспрерывно.
Где-то посреди пути, возвращаясь от больного по вызову, Садвакасов нагнал машину. Спросил, жив ли пострадавший, и, получив утвердительный ответ, пошёл на обгон. Надо было как можно скорее связаться по телефону с Алма-Атой – вызвать анастезиолога, и до прибытия больного подготовить операционную.
…На дворе уже стояла глухая ночь, а пострадавший всё ещё не был доставлен в больницу. Садвакасов нервничал. Наконец, решившись, он вскочил в «Скорую» и велел шофёру гнать навстречу как можно быстрее. В двадцати километрах от посёлка ночную тьму высветили встречные фары.
– Почему так медленно?– беспокойно спросил врач.
– Не велят быстрее,– виновато оправдывался шофёр.
– Тогда позволь мне!
И не успел шофёр подумать, уступить ли ему руль, как оказался в кабине на месте пассажира. Умение отлично водить машину пригодилось хирургу.
Через полчаса Тэн уже находился в операционной. Диагностические методы подтвердили предположение Садвакасова: у пострадавшего внутреннее кровотечение. А это значило, что операцию надо начинать незамедлительно. Пригласив сестру, хирург принялся за работу.
Диагноз больного: «Закрытая травма живота с многочисленными разрывами кишечника. Обширное внутрибрюшное кровотечение. Ушиб почек. Множественный перелом костей таза. Тяжёлый травматический шок».
… Только к утру Садвакасов, сняв после операции хирургические перчатки, уже сам, а не ассистирующая сестра, смог смахнуть испарину со лба. Но для того, чтобы вздохнуть свободно, надо было ещё раздобыть кровь и сделать больному переливание. Первой мыслью было кого-нибудь направить в Алма-Ату. Но вдруг вспомнил: сегодня суббота, могут не дать. «Поеду сам!» – твёрдо решил Садвакасов, направляясь к «Скорой».
…Десять дней находился Тэн между жизнью и смертью. Сознание не принадлежало ему: мучили кошмары. И невозможно было понять, где явь, а где провалы. Родные, озабоченные лица так же неожиданно уплывали, как и появлялись. Постоянно что-то напрягало и давило, тревожило и угрожало. Жизнь и смерть противоборствовали. И неизвестно ещё, «чья бы взяла», если бы на страже жизни не стояли внимательные глаза Садвакасова. Они с предельной зоркостью следили за малейшими изменениями в организме Тэна, чтобы, едва почувствовав чуть заметное приближение живительного начала, тут же помочь ему разрастись и наполнить теплом человеческое тело…
Рассказ М.С. Тэна: «Жакен Садвакасович Садвакасов удивительный человек. Я не знаю, чего бы я для него не сделал. Считаю себя обязанным ему жизнью. За два месяца, проведённые у него в больнице, я собственными глазами наблюдал, как легко исцеляются у него больные люди. Однажды я говорю ему:
– Жакен Садвакасович, а ведь вы волшебник, и честное слово, владеете каким-то своим секретом исцеления больных.
– Увы,– я пользуюсь прописными истинами: со скальпелем в руке продвигаюсь вглубь поражённого очага строго послойно, с минимальной травмой мягких тканей и с чётким представлением анатомии повреждённой области».
Постскриптум. Что же касается «капитана Тэнкиша» (так районный хирург с любовью называл Моисея Семёновича Тэна), то он уже стал забывать о перенесённых потрясениях и, как все выздоравливающие люди, начинает жить мирскими заботами…
– Как ты думаешь,– недавно исповедовался он мне,– может, отложить диссертацию и приложить максимум усилий для написания давно созревшей в душе монографии, оставить след после себя.