— Погоди, если ты сказала ему, что…
Марианна вдруг резко села и поднесла к лицу стиснутые кулачки, потом яростно ударила ими по матрасу.
— Это моя жизнь, мое тело, мой ребенок! А он, да, этот проклятый тип — мой любовник! И не надо мне говорить, что я должна была сделать! — У нее перехватило голос, губы страдальчески искривились. — Сама знаю, что должна была! Но сделать это надо было давным-давно! А теперь уже слишком поздно!
Луиза обняла ее одной рукой:
— Прости меня, солнышко. Я просто пытаюсь тебе помочь, правда.
Марианна склонила голову ей на плечо:
— Я знаю, Лу. И ты меня прости. Был момент — еще до того, как я решила оставить ребенка, — когда можно было ему сказать. Я и хотела это сделать. И еще хотела узнать, как он отреагирует. На то, что ему предстоит сделаться отцом. Как эта новость повлияет на его отношение ко мне. Но практически в ту же секунду он сообщил, что собирается на целых три месяца отбыть на другой конец света. И сказал мне — сам, — что мы можем остаться, так сказать, вольными друзьями. После такого предложения я уже не могла сказать ему про ребенка. И сейчас тоже не могу.
— Но почему? — осторожно спросила Луиза. — Разве может случиться что-то хуже того, что случилось?
— Представь, может. Он поймет, что я хочу, чтобы он со мной остался… и точно тогда от меня уйдет.
— По логике, не должен.
— Уйдет-уйдет! Ему сорок два года. Он никогда не был женат и, насколько мне известно, даже помолвлен никогда не был. У него были романы, случайные, и это его вполне устраивало. С работой у него, похоже, скоро начнутся проблемы, денег у него немного, нет даже нормального жилья. Он вечный бродяга, холостяцкая натура. Красивый. Добрый. Умный. И одиночка, неисправимый.
— Мне этого не показалось!
— Ты видела его два раза, Лу.
— Не важно. Я в принципе говорю. Начнем с того, что бродяга и одиночка никогда не связался бы со слепой женщиной. Слишком хлопотно. Ни один мужчина, предпочитающий вольную, беззаботную жизнь, не стал бы тебя добиваться! Будем говорить откровенно — слабак бы точно тебя не выбрал. И самовлюбленный тип, которого ты описала, вряд ли послал бы мне открытку, чтобы я знала, что тебе на Скае вполне комфортно, не волновалась чтобы. Не странно ли? Существует как будто два Кейра. Тот, кого я видела и о котором так много от тебя же и слышала, прямо-таки благородный герой, а твой Кейр — типичный для мужской породы эгоист, потребитель. Тут какая-то неувязка. Может, ты чего-то недоговариваешь?
— Да пойми же ты! Я ему интересна как нечто пикантное, необычный экземпляр, но это совсем не означает, что он хочет жениться и завести семью. И главное сейчас не я, не Кейр, а ребенок.
Немного помолчав, Луиза тяжко, надрывно вздохнула:
— Ты можешь его отдать, ведь все пока в твоих руках.
— Ох, Лу, даже не представляю, чего тебе стоило это сказать. Я уже думала об этом. И все-таки нет. Мне легче расстаться с Кейром, чем с моим малышом. Ведь не исключен и такой вариант: я отдаю своего единственного ребенка чужим людям, а Кейр через полгода меня бросает. И как же мне потом дальше жить?
— Тогда оставь ребенка, но попробуй сделать так, чтобы и Кейр остался с тобой! Поговори с ним. Почему ты думаешь, будто точно знаешь, чего он хочет? Он, бедный, был на волоске от смерти. Ей-богу, может, он совсем иначе смотрит теперь на жизнь.
— Едва ли. Кейр давно со смертью на «ты». Ему по работе всю жизнь приходится увертываться от землетрясений, взрывов, террористов. Только что чуть не взорвали. И чуть не утонул.
— A-а… понимаю!
— О чем ты?
— Понятно, почему ты ему не сказала. Не позволила ему самому сделать выбор.
Марианна досадливо наморщила брови:
— Что ты такое говоришь?
— Ты боишься, что он умрет. Действительно умрет. Думаешь, что, если позволишь себе его любить, он однажды уедет и погибнет. Как Харви.
Марианна притихла, плечи ее поникли. Она опустила голову, и распущенные волосы завесили лицо.
— Погибнет. Или уйдет. А я больше не могу, Лу. Не могу я больше чувствовать себя такой одинокой. Такой уязвимой. Больше не хочу! И так уже слишком много потерь. Я не вынесу новых. Не вынесу вечно преследовавшего меня чувства неуверенности: что с ним, как он? В моей жизни и сейчас сплошные сомнения. Я не знаю, будет ли мой малыш здоровым. Я не знаю, смогу ли его доносить. Я не знаю даже, смогу ли я его полюбить! Но я точно знаю, что, как бы все ни сложилось, я должна быть сильной. Должна быть уверена, что смогу со всем справиться. А в Кейре я не уверена. Что касается этого человека, тут я уверена только в одном: я люблю его.