— Куда? — икнул от удивления Гриша.
— Поехали, съедим по гамбургу… в смысле гамбургеру, — попросила Маша.
— Маша и «Макдоналдс», — хмыкнул он. — Это просто сказка… Я-то не против, я-то люблю быструю жратву… Это крабы из аквариума или из консервов? — передразнил он. — Запихните их обратно в банку, а мне прямо сейчас найдите живого и как можно быстрее сделайте его жульеном! Я не ем русскую икру, только иранскую! Ма-ашь, ку-ку, и при чем здесь «Макдоналдс»? Там же даже курить нельзя… и там едят в пальто.
— Я хочу попробовать гамбургер! — взорвалась Маша.
— Только не говори, что ты ни разу в жизни живой гамбургер не видела! — немного разозлился он. — Ты же не всю жизнь по кабакам за мой счет ходила!
— Ты меня что, упрекаешь? — вспылила Маша.
— Ой, посмотрите на нее! — Гриша всплеснул руками. Как мне надоели твои капризы! То ты отказываешься от «вчерашних» устриц, то тебе «Макдоналдс» подавай! Наверное, моему терпению подошел конец. Давай расстанемся, а? Я же знаю, ты мне изменяешь, я тебе нужен только ради денег, ты спишь с моими друзьями и говоришь им, что я жадный…
— Как ты можешь?! — ужаснулась Маша. — Как тебе не стыдно?!
— Мне стыдно? — разозлился Гриша. — Мне должно быть стыдно после того, как мои приятели, отводя глаза, рассказывают, как ты им лезла в штаны…
Новый сияющий мир затягивали тучи. Маше не хотелось дальше выслушивать, какая она мерзкая и бессовестная. Она не хотела помнить, что такие ссоры с Гришей Маша — та Маша — выдерживала по два раза в неделю, ругалась, уверяла, что больше не будет, что все всё врут… Ей не хотелось быть такой Машей — пустой, никчемной и жадной потаскушкой. Она решительно потребовала:
— Останови машину! Может, ты и прав, может, нам стоит расстаться! Я была не права, извини меня за все!
Гриша остановился, предполагая, что Маша откроет дверь, прикинет, как на загородном шоссе, в слякоть будет ловить машину — это в новом-то белом пальто! — и передумает. Но она смело выскочила на дорогу, махнула рукой и пересела в затормозивший «КАМАЗ».
26 апреля, 17.00
Галерея «Актер»
Показ купальников был издевательством. Напротив подиума сидел какой-то краснолицый тип в кожаном пальто и огромной волчьей шапке. Он громыхал на весь зал:
— Чё за жопа? Вы кого вывели? Это ж вобля дажо с пивом не потянет! — В этом месте пять или шесть его точно таких же друзей весело гоготали. — Мусю давай! Когда Муся будет?! Уберите плоские сиськи!
И никто не просил его заткнуться. В уборной шептались, будто хам и свинья — любовник Марины Швец, надменной девицы с крепким малоросским акцентом. Что он — босс казахской мафии, которая держит шахты и металлы.
Когда Муся-Марина наконец вышла, переваливаясь как уточка, косолапя и поправляя застревающие в ягодицах трусы, восторгу босса мафии не было предела. Он вскочил, подбросил шапку и, сверкая золотой челюстью, заорал: «Мусик, покажи класс! Потряси булками!»
На фуршете в честь показа один из мафиозных друзей босса чуть не завалил Машу прямо на фуршетном столе, после чего она в панике бежала.
26 апреля, 20.24
Дома она нашла записку: «Кто-то наблевал в раковину, уберите — кому не лень. Кажется, в холодильнике взорвалась простокваша»… И внизу — другим почерком: «Кто блевал — пусть и убирает. Давайте вызовем милицию — пусть они найдут гада. Может, купим новый холодильник? Да, Маш, я надела твой голубой костюм от Версаче — чес слово, я его не растяну, я со вчерашнего утра страшно похудела». Маша выпотрошила пачку хлорки, вымыла из раковины гадость, оттерла холодильник, налила ванну и рухнула в мандариновую пену. Только она расслабилась, затрещал телефон.
— Машенька, солнышко, — послышался елейный женский голосок. — А ты, дуся, помнишь, что у тебя показ шуб в 21.30 на Краснопресненской набережной?
Звонила директриса модельного агентства.
— Я плохо себя чувствую, — попыталась отказаться Маша.
— Конечно-конечно, — залебезила хозяйка. — Я вместо тебя тетю Любу, уборщицу, попрошу. Она шикарно будет смотреться на подиуме со шваброй и в панталонах до колен.
— Ладно, еду, — решила добить себя Маша.
26 апреля, 21.27
Международный выставочный центр
— Так, девочки, — расшаркивался молодой человек с дряблыми губами. — Показ у нас элитный. Сейчас едем на яхту, работаем, отдыхаем, кушаем — но чтобы без накладок.
Он кудахтал всю дорогу. Маша чуть не скинула его в воду. На яхте девушек сразу же отвели в гостиную. Там был накрыт стол и прогуливались мужчины лет за сорок. Девушек рассадили, угостили шампанским, икрой двух видов, салатом из тигровых креветок, блинчиками с форелью и осетриной… О шубах даже не вспоминали. Пока Маша гадала, что все это значит, некоторые мужчины снимали часы, перстни, браслеты и дарили девушкам. Девушки с готовностью принимали подарки, после чего удалялись в неизвестном направлении.
Соседка — блондинка с лицом, похожим на огурец, и огромным силиконовым ртом — прошептала:
— Вот этот пупсик, — она указала на коротышку с волосатыми пальцами, — на тебя запа-а-ал… Он клевый. Прошлый раз подарил мне «Картье» чиста за пять штук. Я фигею.
Натужно улыбаясь, Маша потихоньку выбралась из-за стола и вышла будто в туалет. Она решила позвонить кому-нибудь и попросить срочно, любым способом, забрать ее отсюда. Спрятавшись в свободном номере, села на кровать, достала мобильный, но только нажала первую клавишу — к ней ворвался один из расшалившихся хозяев праздника. Без предисловий он завалил ее на кровать и задрал юбку. От него разило спиртным. Он валялся на ее ноге, одной рукой ухватившись за коленку, а другой, видимо, пытался стащить ее одежду через голову. Было и больно, и гадко, и противно, но Маша не знала, что делать — рыдать или смеяться, настолько все это было нелепо.
И тут запел телефон. Игорь объявился как нельзя кстати. Пока пьяный в лапти ухажер тщился добраться до трусов, которые, по его разумению, были у Маши на шее, она объяснила, что ее насилуют и она не знает, что делать.
— Его яйца от тебя далеко?
— Что? — растерялась она. — А-а, да, то есть нет, недалеко.
— Двинь ему побыстрее и улепетывай, только не отключай трубку. Беги на корму и, если кто подойдет, угрожай утопиться. Громко кричи, что вас преследует речной патруль, а муж у тебя из ФСБ. И не отключай трубку. Я сейчас кое-кому позвоню.
Маша сделала все, как он пояснил — Игорь в это время с кем-то говорил по обычному телефону, — забилась на корме, а когда их окружили лодки с мигалками, чуть не прыгнула в воду от радости. Хозяева яхты некоторое время хорохорились, но в конце концов сдались и высадили ее на ближайшем причале. Маша сразу же замерзла и растерялась — пальто на яхте, требовать его она не собирается.
— Эй, жертва произвола! — услышала она голос Игоря. — Дуй сюда!
ИГОРЬ
Маша рассказала ему о том, как на яхте было страшно и мерзко. Какой был противный показ купальников и этот босс казахской мафии. Как ее вероломно, жестоко и несправедливо обидел Гриша. Откровенно говоря, Игорь не заметил в этом ничего обидного. Гриша, по слухам, на Маше едва не разорился. Дарил шубы, украшения, а она их с плеча раздавала подружкам. Сорила его деньгами, изводила — «хочу то, хочу это». А он шел у нее на поводу, потому что любил как дурак. Так говорили.
Репутация у Маши была отвратительная. Ходили слухи, что она наняла бандитов, которые избили вторую претендентку на главную роль в международной рекламе «Диор». Роль досталась Маше, и даже самые добрые языки поговаривали нехорошее. Она всем хамила, спала со встречными-поперечными, напивалась до соплей и могла на весь клуб или ресторан заорать: «Где, бл…, здесь взять кокаин, вашу мать?!» Вчера он с ней «дружил» ради Гриши — у того были крепкие связи в мире модного и кинобизнеса.