− Заткнись, пока я не надрал тебе задницу так сильно….
− Брэндон! Эван! Отпусти его немедленно!
Я ослабил хватку, но все равно не отпускал.
− Как раз вовремя, мам.
Она уронила продукты к на пол гам и потянула меня за руки.
− Я сказала, отпусти его!
Нахмурившись, я наконец отпустил его, и Брэндон споткнулся. Его лицо было пурпурно-красным. Он массировал плечи и шею обеими руками и смотрел на меня.
− Ну все! Мне плевать, что он твой сын, Ева. Я этого больше не потерплю. Я имею в виду то, что сказал раньше. Как только он выпустится, я выгоню его из этого дома.
Я сделал шаг навстречу ему.
− Почему бы мне не избавить нас обоих от неприятностей и просто уйти прямо сейчас?
− Ты это сказал. Теперь, собирай свои вещи и убирайся отсюда, пока я не вызвал полицию. Ты неблагодарный кусок..
− ХВАТИТ! − Мама внезапно взорвалась. − Прекратите, вы оба!
Мы с Брэндоном были так удивлены, что перестали орать и уставились на нее. За четыре года, что Брэндон и мама были вместе, она никогда не кричала на него раньше. Черт, я даже никогда не слышал, чтобы она говорила с ним громким голосом, тем более голосом «лучше послушай меня, прежде чем я еще больше разозлюсь». Даже для меня редко бывает такой голос. Только один раз, когда я подрался с племянником Брэндона на их свадьбе. (Я выиграл. Хотя это не казалось большой победой после того, как мама покончила со мной.)
Она глубоко вздохнула и покачала головой:
− Брэндон, у тебя сегодня операция? Ты же не хочешь опоздать, правда?
Брендон выглядел так, будто хотел поспорить, но на этот раз, он был умен и решил держать рот на замке. Он просто кивнул и вышел из кухни.
Мама закрыла глаза и массировала лоб одной рукой, прежде чем наклониться, чтобы собрать упавшие продукты.
− Отлично, ты заставил меня разбить яйца, которые я только что купила. Чем я теперь буду угощать вас с Тейлор?
− Прости, мама. − Я наклонился, чтобы помочь ей. − Я принесу позже другую коробку.
− Да, так будет лучше для тебя.
Не желая злить ее еще больше, я схватил полотенце с ручки духовки и вручил его маме, чтобы она могла вытереть разбитые яйца. Я продолжал собирать остальные продукты, не говоря больше ни слова. Я даже залез под кухонный стол, чтобы найти помятые персики.
Наконец, когда мне больше нечего было делать, я переложил вес из стороны в сторону и откашлялся, чтобы привлечь ее внимание.
− Прости меня за ... Ну знаешь, за то, что было раньше. Я не должен был его так хватать. − Или, по крайней мере, в следующий раз, я бы убедился, что у меня нет аудитории. Особенно, если он еще раз упомянул Тейлор и папу.
− Я не виню тебя. Я слышала, что он сказал. − Она разложила консервы в кладовке рядом с печкой. − Он не должен был так говорить о твоем отце.
Я моргнул. Ничего себе, вот это новость. Мама на самом деле признала, что ее святой муж сделал что-то не так. В защиту моего отца. Вроде.
Это был первый раз, когда она вспомнила отца в разговоре. Я хотел продолжать злиться на нее, но не смог. Думаю, небольшая часть меня всегда понимала, что она знает, где он. Ведь она знала все остальное.
− Он все время так говорит, − пожал плечами я. − Теперь-то ты наконец видишь, какой он придурок?
− Он очень добр ко мне, Эван. К нам обоим, − сказала она со вздохом. Как будто это должно освободить его от всех его недостатков. Может быть, для нее это произошло.
− Он хорошо к тебе относится. Меня он терпит.
− Хорошо, можешь ли ты винить его? Ты задираешь его каждый раз, когда вы рядом друг с другом.
Я нахмурился, но ничего не сказал. Это правда. Думаю, я намеренно выводил его из себя при каждом удобном случае. Но не я один. Он поступал так же .
− Я знаю, ты думаешь, что он причина, почему я держала твоего отца подальше от тебя, но это было мое решение. − Она провела руками вверх и вниз по ногам, как будто трение придало бы ей больше мужества. − Я люблю Брэндона, Эван.
− Хорошо.. − я не видел, к чему она клонит.
Мама сделала глубокий вдох.
− Но я также люблю твоего отца. Даже сейчас. И Брэндон это знает. Но он любит меня так сильно, что ему все равно, пока я с ним. Я бы хотела, чтобы он чувствовал то же самое к тебе, но ты просто напоминаешь ему о своем отце и что я не люблю Брэндона так же, как он любит меня.
Я схватился за столешницу обеими руками и прислонился к ней. Нельзя было отрицать, что Брэндон хорошо относился к маме. Действительно хорошо. Это было его единственным искупительным качеством. И единственная причина, по которой я не мог его полностью ненавидеть. Но теперь, после объяснений мамы, мне стало жалко этого парня.