Уровень моральной и технической амортизации основных средств производства стал к 1980—1990-м гг. слишком высоким. Минимальная наполняемость бюджета республики за счет ее собственных возможностей, средств и недостаточная финансовая помощь республике от союзного бюджета сильно тормозили реконструкцию и техническое переоснащение предприятий, внедрение новейших технологий. Крайне недостаточным был уровень механизации и автоматизации производств, остро не хватало техники, особенно – безвредной в экологическом плане в сельском хозяйстве. Качественных хлопкоуборочных машин катастрофически не хватало, что заставляло (и заставляет) собирать ощутимую долю хлопка ручным способом.
При редком богатстве республики полезными ископаемыми должная их добыча, обогащение, переработка, их дельная продажа налажены не были.
Страшной непоправимой бедой была минимальная наполняемость бюджета республики за счет собственных средств, доходов из-за низких закупочных цен на хлопок-сырец и цветные металлы, являвшихся основными статьями вывоза товаров из Узбекистана.
Говоря об успехах развития Узбекистана в ХХ в., нужно помнить, что, будучи тогда частью СССР, причем оцениваемой как национальная окраина и все еще не вполне преодолевшая недостатки, заложенные в царский и ханский периоды, советская республика Узбекистан, как считали властные и исполнительные органы власти СССР, нуждается и имеет право получать из федерального бюджета особые целевые ассигнования, рассчитывать на дополнительные материальные ресурсы и средства для преодоления отставания в своем развитии. Созданные финансовые средства и материальные ресурсы в областях России (в том числе в глубинке, где недостаток во всем был особенно сильно ощутим), тем не менее шли в первую очередь не на их развитие, а на подъем национальных окраин, в том числе республик Средней Азии и в их числе – Узбекистана. Это оценивалось, как гуманная бескорыстная братская помощь, но сполна не осознавалось, что постоянное насильственное выдавливание средств и ресурсов из российских регионов – на самом деле не что иное, как длительное их обворовывание. Получалось, что республики – национальные окраины в заметной мере жили за счет России, ее регионов и этим умаляли возможности социально-экономического развития самих российских регионов – главных производителей финансовых средств и материальных ценностей.
Местные рядовые жители не сполна оценили огромную помощь Узбекистану от правительства СССР и особенно от России, при этом правильно и резко осудили вводимую практику непочтительного отношения к исламу и стремлению умалить мусульманские традиции, отметили и осудили существенную русификацию управленческих кадров, а наиболее продвинутые заметили элементы придания узбекской земле отчасти и тюремных, ссыльных функций.
В советский период в кадровой политике повсеместно ощущалась тенденция иметь в управленческой практике на первой роли (должностном рабочем месте) представителя местной национальности, а его заместителем с реальными решающими полномочиями назначали чаще всего русского человека, обычно коммуниста или комсомольца, убежденного сторонника советского режима, как правило, относительно недавно приехавшего в Узбекистан. Это объяснялось недостатком местных профессионально образованных кадров и политическими соображениями. Но со временем такая ситуация не стала нравиться местным жителям, тем более что уровень их профессиональной компетенции существенно вырос.
В советский период Узбекистан стал и долго был негласным местом ссылки неугодных советской системе лиц. Узбекские города оценивались как подходящее место для отправки в них революционеров-романтиков старой школы, проштрафившихся чиновников, ненадежных партийцев, активных религиозных деятелей, в первую очередь православных священников и монахов. Так, среди высланных в Узбекистан была легендарная революционерка, знаменитая террористка Мария Александровна Спиридонова (1884–1941 гг., жила в Самарканде и Ташкенте в 1923–1929 гг., см. 5.1.3 и 5.3.1). Монах (будущий патриарх) Пимен (С. М. Извеков, 1910–1990 гг.,) в монашестве с 1927 г., Патриарх Московский и всея Руси в 1971–1990 гг., был в конце 1930-х гг. выслан в Узбекистан. Иеромонах Пимен, за активную религиозную деятельность обвиненный в нарушении закона СССР об отделении церкви от государства, был в 1937 г. осужден на три года лишения свободы, а потом сослан в Андижан (см. 5.2.1).
Сообразительные советские функционеры и расторопные творческие личности нередко из соображений своей безопасности уезжали из Центральной России в Узбекистан. Так, после смерти советского партийного лидера И.В. Сталина (1878–1953) в Ташкент по своей воле переехал любимец Сталина, поэт и писатель К.М. Симонов (1915–1979 гг., см. 5.1.1), которого невзлюбил лидер Н.С. Хрущев (1894–1971), разоблачавший «культ личности Сталина».