– Ты скотина, Блейкни, – сказала она, повернувшись и окинув его горящим взглядом. – Ты даже не представляешь, как я была несчастна.
– И ты еще обвиняешь меня в эгоизме. А как насчет моего состояния?
– Твое легко лечится.
– Вовсе нет.
– А вот и да.
– Каким образом?
– Небольшой массаж, чтобы снять напряжение, а потом поцелуй, чтобы закрепить результат.
– А... – произнес Джек задумчиво. – Что ж, начало недурное. Только имей в виду, что состояние хроническое и требуется многократное повторение процедуры. Я ведь не хочу рецидивов.
– Тебе это дорого обойдется.
Он посмотрел на жену из-под полуприкрытых век.
– Я так и думал, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Он полез в карман. – Сколько?
Сара слегка стукнула его по лбу.
– Мне нужна только информация. Почему Матильда поссорилась с Джейн Марриотт в день смерти? Почему Матильда плакала, когда ты показал ей портрет? И почему Матильда оставила мне свои деньги? Я знаю, что все это взаимосвязано, Джек, и я знаю, что Куперу известен ответ. Я поняла это по его глазам вчера вечером.
– Насколько я понимаю, не будет ответа – не будет массажа?
– Будет, но не для тебя. Я предложу его Куперу. Один из вас все-таки мне расскажет.
– Ты убьешь бедолагу. У него спазмы начинаются, едва ты дотрагиваешься до его руки. – Джек усадил жену к себе на колени. – Если я тебе скажу, то лучше не станет, – предупредил он Сару. – На самом деле все только усложнится. – «Что почувствует Сара, когда узнает, что Матильда поверила, будто она ее потерянная дочь? И что станет с ее отношениями с Джейн Марриотт? Сара обязательно расскажет ей правду, чем совершенно собьет с толку и смутит бедную женщину». – Я дал Матильде обещание, Сара. Я действительно не хотел бы нарушать его.
– Ты уже его нарушил, когда рассказал Куперу.
– И очень переживаю по этому поводу. Как переживал, когда нарушил обещание, данное Рут. – Джек вздохнул: – У меня действительно не было выбора. Сержант и инспектор были уверены, что мотивом для убийства Матильды послужило завещание; вот мне и пришлось объяснить, почему она написала его.
Сара смотрела на портрет Матильды.
– А написала она его потому, что надеялась купить таким образом бессмертие и не доверяла Рут или Джоанне. Они бы промотали деньги, а я, по ее мнению, смогу «создать что-либо стоящее ее памяти». – В голосе Сары слышалась горечь. – Она слишком хорошо меня знала и была уверена, что я не потрачу наследство на себя. Особенно то, на которое не имею никаких моральных прав.
– Она была не настолько циничной, Сара. Матильда не делала секрета из своей симпатии к тебе.
Однако Сара была все еще поглощена портретом.
– Ты не объяснил, почему ты отправился к Салли в те выходные. – Она повернулась к нему: – Это ведь ложь, не так ли? Ты был в другом месте. – Сара положила свои маленькие руки мужу на плечи. – Где, Джек? – Она потрясла его, когда он не ответил. – Это имело отношение к плачу Матильды и предположительно к ее завещанию. Хотя в то время ты этого не знал. – Джек почти слышал, как работает ее мозг. – И куда бы ты ни ездил, я не должна была знать об этом. – Сара внимательно смотрела на мужа. – Она ведь намеревалась прожить еще лет двадцать. Так что зачем говорить тебе что-то, что не будет иметь значения до ее смерти?
– Матильда не намеревалась мне ничего говорить. А я не очень охотно выслушивал ее признания. – Он вздохнул. Рано или поздно Сара узнает, что он ездил к ее отцу и почему он с ним встречался. – Через год после рождения Джоанны у Матильды родилась вторая дочь, от Пола Марриотта. Ее она отдала в приют. По ряду причин Матильда убедила себя, что ты и есть ее потерянная дочь, и она сказала мне, что изменила завещание в твою пользу. – Джек устало улыбнулся. – Я был потрясен и не знал, что делать. Ничего не говорить и позволить тебе получить состояние по надуманной причине? Сказать правду и лишить Матильду ее иллюзий? Я решил съездить к твоему отцу и узнать – есть ли у него какое-нибудь доказательство того, что тебя не удочеряли. Ну хоть что-то, что я мог бы предъявить Матильде... – Он покачал головой. – Когда я вернулся, Матильда была уже мертва, полиция терялась в поисках мотива, а я был единственным, кто знал, что Матильда оставила тебе все состояние. Это был настоящий кошмар. Я хорошо понимал, что, если раскрою рот, нас арестуют по обвинению в преступном сговоре. Мы не могли бы доказать, что я не рассказал тебе о завещании, а алиби у тебя не было. – Джек усмехнулся. – Потом ни с того, ни с сего ты указала мне на дверь, и я понял, что самое лучшее сейчас – уйти и позволить тебе думать обо мне как о последнем подонке. Ты была слишком уязвлена и разозлена и поэтому первый раз в жизни не скрывала своих чувств. Так что Купер получил изрядную дозу честных эмоций. Ты показала ему все свои чувства, начиная от потрясения по поводу завещания до полного замешательства, когда узнала, что я нарисовал портрет Матильды без твоего ведома. – Он снова засмеялся. – Ты сняла нас обоих с крючка, даже не подозревая этого.
– Огромное спасибо, – сказала Сара резко. – А что бы произошло, если бы я была безумно рада, что ты ушел?
На лице Джека появилась ехидная усмешка.
– На всякий случай я подстраховался, поселившись у Джоанны. Она красивее тебя, так что ты просто обязана была ревновать.
– Чушь собачья. – Сара не пояснила, относится ли это к ее внешности или ревности. – Матильда сказала Джейн, что у нее был ребенок от Пола?
Джек кивнул.
– Только она сказала ей, что родился мальчик. Настал черед Сары вздохнуть.
– Тогда я сомневаюсь, что это правда. Матильда могла выдумать ребенка, как выдумала самоубийство своего дяди. Она могла сделать аборт или убить бедняжку при рождении. Думаю, ей просто было удобно воскресить эту фантазию, чтобы создать виноватого и смущенного наследника, которым бы она могла манипулировать после своей смерти. – Сара вновь повернулась к портрету. – Она использовала нас всех тем или иным способом, и я не уверена, что мне это нравится. Что я скажу Джейн и Полу, если они спросят, почему Матильда оставила деньги мне?
– Ничего, – ответил он просто. – Потому что это не твой секрет, Сара, а мой. Дункан оказал ей хорошую услугу, уничтожив дневники. Это позволяет тебе создать о Матильде такую память, какую ты пожелаешь. Через десять лет Фонтвилль будет вспоминать о ней лишь как о щедрой благотворительнице, потому что нельзя доказать обратного. – Джек нежно взял лицо жены в ладони. – Не бросай ее сейчас, дорогая. Каковы бы ни были мотивы Матильды, она доверила тебе свое искупление.
– Ей следовало доверить это тебе, Джек. Думаю, она любила тебя больше всех. – На ресницах Сары блеснули слезы. – Заслуживает ли она, чтобы люди думали о ней хорошо?
Он дотронулся до ее слез кончиком пальца.
– Она заслуживает немного жалости, Сара. В конце концов, этого заслуживает каждый из нас.
Это дневник Матильды Берил Кавендиш. Это моя история; люди прочтут ее после моей смерти. Тот, кто найдет дневник, должен отнести его в полицию и убедиться, что моего отца повесили. Он сделал кое-что ужасное со мной сегодня, а когда я сказала, что пожалуюсь викарию, он запер меня в шкафу с «уздечкой для сварливых» на голове. У меня шла кровь. Он много кричит и говорит, что виновата мама, потому что она умерла. Я тоже думаю, что во всем виновата мама.
Вчера был мой день рождения. Отец сказал, будто я уже достаточно взрослая и что мама не возражала бы. Она знала о мужских нуждах. Я никому не должна говорить, иначе он снова наденет на меня «уздечку». Снова и снова.
Мама не должна была делать такие вещи, тогда отец не стал бы повторять их со мной. Мне ведь только десять лет.
Я НЕНАВИЖУ ЕЕ. Я НЕНАВИЖУ ЕЕ. Я НЕНАВИЖУ ЕЕ...