Тяжело опираясь на палку, Елена присела в углу, одобрительно взглянула на Веру:
— Красивая будет девка.
— Красивая — что? Дал бы ей бог счастья! — отозвалась мать.
— Счастья? Какого ты счастья хочешь? — усмехнулась соседка, и черные глаза ее заблестели молодым огнем, а маленькое личико словно разгладилось. — В богатстве жить или коханой быть?
Вера смущенно улыбнулась, покраснела, опустила голову.
— Значит, о хлопце подумала! — не отступала Елена. — Ну что ж, я тебе помогу.
— Какие хлопцы! — заупрямилась мать. — Дите она еще!
— А на вечеринку готовится…
Вера и в самом деле гладила на столе кофту, осторожно водила громоздким утюгом по шелку. Елена взяла в руки материн подарок, потрогала упругую материю, вышитый у ворота пион.
— Я тебе этот пион заговорю. Кого ни захочешь — будет твой.
— Григорьевна, миленькая, рано ей еще про хлопцев думать! — снова заговорила мать, по Елена обернулась, посмотрела на нее своими большими, близко посаженными глазами, и та замолчала, как поперхнулась.
Елена долго смотрела на пион, что-то тихо шептала, а потом протянула кофту Вере:
— На. И не слушай мать. Спеши! Вам всем спешить надо…
Она ушла, а мать с дочерью посмеялись над ее странными словами и тут же забыли о них. Вера отправилась в кофте на посиделки, и Иван оказался возле нее, и жарко грел грудь багровый с алым пион. Потом Иван провожал ее, они дошли до моста, потом остановились и простояли до самого рассвета…
А вскоре началась война, и в первый же день, когда немцы вошли в деревню, была убита Елена — за то, что плюнула в лицо какому-то важному офицеру, который зашел к ней выпить воды. Потянулись черные, страшные дни. Ушел с партизанами брат Микола. А потом случилось это. Однажды ночью по доносу соседа, Змитрока Асташонка, немцы неслышно окружили три хаты, где ночевали партизаны, и расстреляли всех, кто там был. Одна из этих хат была Авгиньина, там тоже ночевали партизаны, которых привел в дом сын, Митька. Ночевала там и Верина мать, которая пекла хлеб для отряда.
Когда всех вывели во двор и поставили у стены, Верина мать хотела заслонить собой Митьку, но, остановленная выстрелом, упала на сестру, Авгинью, и тем спасла ее, обеспамятевшую и неподвижную. Авгинья горько жалела о том, что не погибла вместе с детьми. Более всего мучило ее то, что однажды, в запале, она прокляла своих детей, требуя, чтобы они перестали бегать в отряд и тем самым навлекать на семью опасность. И вот — словно подслушала ее судьба! И она казнила себя все годы, все долгие годы одиночества и памяти, которая никак не хотела гаснуть и все возвращала и возвращала ее в то предрассветное утро, она опять видела запылавшую хату и Митьку, упавшего с простреленной головой рядом. Сейчас она спала и стонала во сне, а Вера все сидела с кофтой на коленях.
Вскоре в дверях задвигалась щеколда, она поспешно убрала кофту и встретила Галю и Аню тихой, светлой улыбкой.
…Девочки еще крепко спали, когда Вера ушла на ферму. Спала и бабка Авгинья, убаюканная теплом печи, которую успела истопить Вера. И только когда в хату, постучав, зашел бригадир, все они разом проснулись. Бабка Авгинья испуганно вздрогнула, девчонки весело завизжали от неожиданности и нырнули под малиновое одеяло.
— Ну, Петрова и Асташонок, вы даете! — заговорил их бригадир, кудрявый Антон. — Все уже собрались, думали, вы заболели.
— Да нет! — отозвалась Аня, осторожно высовывая свою куцую, под мальчика остриженную голову. — Мы мигом, подожди за дверью!
Аня и Галя быстро вскочили с постели, лихорадочно замельтешили по хате. Бабка Авгинья села на печи, остро глядя вниз.
— Это кто ж из вас Асташонкова? — заговорила она наконец.
— Я, бабушка! — быстро заплетая косу, отозвалась Галя. — А что?
— А батьку твоего как звали?
— Степан.
— Степан? А мать, часом, не Аленой?
— А вы их знаете, бабушка? — спросила Галя, а Аня мельком взглянула на Авгинью и на мгновение застыла, глядя на ее лицо, но потом, досадливо охнув, бросилась надевать куртку.
— А тетка и дядька твои, значит, в Сибири? — все спрашивала Авгинья, опуская с печи голые, тощие ноги.
— Да в Сибири же, бабушка, я уже говорила! — Галя доплела косу и, намазав хлеб, сунула два куска в полиэтиленовый мешочек. — Я спешу, вы уж не ругайтесь за беспорядок!
В обед к Вере на ферму заглянул председатель.
— Ты чего это, молодица, девчат с постоя гонишь? — спросил он.