– В таком случае, буду рад, если вы разделите со мною завтрак, – Повелитель Тьмы поклонился.
– Конечно.
Мудрослава ответила улыбкой на улыбку. И почему-то зубы заныли. Нет, ничего-то отталкивающего не было в человеке, что стоял рядом. И… и наверное, любая другая нашла бы его красивым. Или хотя бы стоящим внимания. Но сердце закололо.
И захотелось вдруг вернуться.
Но Яр, словно почуяв неладное, подхватил её под руку.
– А он, стало быть, совсем-совсем мертвый?
– К счастью, совсем.
– Почему «к счастью»?
– Потому как, если человек не совсем мертвый, то возникают всякие… сложности. Непредвиденного характера, – Повелитель Тьмы слегка замялся и порозовел, будто девица. – Живое перерождается. И превращается в то, что именуют нежитью. Хотя на самом деле оно остается именно живым. Однако суть самой жизни столь извращается, что обычному человеку проще назвать то, что выходит, нежитью.
– Ага… – Яр сунул палец в ухо, отчего вид у него сделался совсем уж придурковатый. И Мудрослава подумала, что, если кто вдруг узнает его, если случится разоблачение, то ни она, ни Виросса этакого позора не переживут.
– Нежить? – это слово отозвалось эхом.
И в коридоре появился еще один человек.
– Здесь есть нежить?
Повелитель Тьмы вздохнул и как-то совсем уж тоскливо произнес:
– Чего только здесь нету…
Ричарду и вправду спалось плохо.
Сны были… суетливыми. Он то ли бежал, то ли пытался вырваться откуда-то, но не мог. И с каждым движением все больше увязал то ли в жиже, то ли вовсе в камне.
Перехватывало дыхание.
Мелькали смутные образы. И потом, пробудившись в постели, он еще долго отходил от непонятного этого сна, от ощущения, что он почти услышал.
Почти понял.
Что?
Не ясно.
И потому-то, проснувшись, он умылся ледяною водой, тщетно пытаясь избавиться от едкого страха, от предчувствия беды. Оделся.
Вышел.
Остановился в пустом коридоре, вслушиваясь в такую привычную тишину. Думал было постучать к демонице, но не стал. Она выглядела утомленной и какой-то растерянной, будто это обилие людей, вдруг появившихся в замке, смутило и её.
И Ричард отступил.
Он прошелся по коридорам. Проверил посты, пусть и не было в том нужды. Задержался на несколько мгновений на галерее, глядя, как медленно разгорается рассвет.
А потом встретил Мудрославу Виросскую.
И смутился.
Она была… пожалуй, хороша. И красива. Все-то по-своему оказались красивыми, и пожалуй что, реши он выбирать из портретов, любой выбор был бы удачен. Но вот…
Невысокая.
Ладная.
Именно такая, какой надлежит быть принцессе, хотя не сказать, чтобы Ричарду случалось так уж часто с принцессами дело иметь. Мудрослава Виросская держалась величаво. Каждое её движение было исполнено того сдержанного достоинства, которого так не хватало самому Ричарду. Рядом с нею он остро чувствовал собственную неловкость. И пытался прижимать локти к бокам, и шею тянул, плечи расправлял да так, что спина начинала потрескивать.
Или казалось?
Главное, пришло понимание, что долго он так не выдержит. И потому-то появлению человека, которого здесь вовсе не должно было быть, Ричард обрадовался.
А что, Светозарный Паладин и глава ордена, несмотря на ранний час, выглядел именно так, как никогда не получится у Ричарда.
И величаво.
И сурово.
В общем, именно так, как должен выглядеть глава великого – пусть даже Ксандр утверждал, будто величие давно осталось в прошлом – ордена. Мудрослава Виросская тоже оценила.
Слегка зарделись щеки.
Задрожали ресницы.
И… обидно? Только вместо обиды Ричард ощутил величайшее облегчение. А что? Почему бы и нет? Вместе они смотрятся весьма неплохо. И если вдруг выйдет… нет, что-то не то в голову лезет. С недосыпу, не иначе, потому как ему бы о собственном долге думать, а не о том, как чужое личное счастье устроить.
– Доброго утра, – паладин изобразил поклон, на который Мудрослава Виросская ответила же поклонам. И оба были изящны.
И…
– Доброго, доброго, – отозвалась рябая девица, ныне облачившаяся в ярко-красный сарафан, расшитый ярко-синими же цветами. – Так чего там с нежитью-то? Плодится?
– Бывает.
– Ага… у нас-то только мошкара плодится иным часом, – девица дернула тощую косу и уставилась на бант из атласных лент. – Так от один боярин давече решил указом свыше запретить мошкаре плодится и люд честной грызть.
– А это возможно? – осторожно заметил Артан Светозарный, слегка отодвигаясь от рябой девки. А она наоборот, придвинулась поближе и доверительно так произнесла: