Мисс Тао завершает экскурсию и приводит нас в главный танцевальный зал — огромную студию со светлыми деревянными полами и зеркалами по всей длине помещения:
— Пожалуйста, позвольте мне представить Юну, нашего замечательного тренера по танцам.
Я узнаю Юну как одну из судей на моем кастинге. Или это не она? Она определённо выглядит знакомой. Должно быть, она новая протеже госпожи Тао, с прямой осанкой балерины и такой же нестареющей красотой.
— Давайте начнём, — говорит Юна толпе.
Я украдкой бросаю ещё один взгляд на Кэнди, которая смотрит прямо перед собой, и внезапно сомнение уступает место острой, как бритва, ясности.
Раньше я делала свой выбор, основываясь на том, чего хотели другие.
На этот раз я выбираю то, чего хочу сама.
А я хочу показать Кэнди, что я ещё тут. Я хочу доказать ей, маме, всем фанатам, которых я подвела, что я не постыдное разочарование. Что я снова могу быть достойна их любви и уважения.
Но больше всего на свете я хочу узнать правду о том, что случилось с Миной.
И я не уйду, пока этого не получу.
Глава 6. Четыре года назад
Я не могу в это поверить. Это кажется нереальным.
Такая невероятная мечта не может так легко сбыться.
Меня пригласили на одну из трёх главных ролей в новом музыкальном шоу для подростков "Сладкая каденция".
Что ещё лучше, моя партнёрша — не кто-то, а сама Кэндис Цай. Мы станем коллегами. Даже одногруппницами, если нас выдвинут на дебют, как поп-группу.
А лучше всего то, что мы cможем по-настоящему подружиться.
Я стану настоящей актрисой, как хотела мама, пойду по её стопам, пройду те же этапы. Мама была на седьмом небе от счастья, когда нам позвонил кастинг-директор. Впервые за долгое время мама кажется по-настоящему счастливой.
Она пребывает в таком состоянии блаженства, что наконец делает то, что откладывала годами — везёт нас в Сан-Диего к бабушке с дедушкой.
Два часа езды по трассе I-5, и мы останавливаемся перед маленьким голубым бунгало. Когда мы подходим к двери, я представляю себе, как пухленькая 5-летнюю версия мамы играет во дворе, рисует мелом на тротуаре, катается на роликах по подъездной дорожке. Я представляю её в 16 лет, только что снявшую брекеты, целующуюся с парнями в машинах на том месте, где мы только что припарковались. Я думаю о том, как она поругалась с родителями на следующий день после того, как ей исполнилось 18, и уехала в Лос-Анджелес в своём стареньком зелёном универсале, о котором до сих пор вспоминает с нежностью. Хотела бы я сказать этой девушке, что у неё всё получилось, что она преуспеет, несмотря ни на что, и что теперь мы вместе исполняем её мечты.
Дедушка и бабушка ниже ростом и хрупче, чем я их помнила.
— Здравствуйте, Ама[2], — вежливо приветствую их я, как дедушку и бабушку.
Ама сразу же переходит со мной на тайваньский диалект, слова произносятся слишком быстро, я ничего не разбираю и начинаю паниковать из-за необходимости собирать воедино всю дискуссию, развернувшуюся вокруг меня. Я едва понимаю по-китайски, чтобы поддерживать непринуждённую беседу; добавьте ещё тайваньский диалект — и можно с таким же успехом начать играть в шарады.
Ама надевает нам на ноги пластиковые домашние тапочки, Агонг ведёт нас в гостиную. Я тихо сижу на диване рядом с мамой и смотрю на тарелку с нарезанными фруктами на кофейном столике, которые никто не ест. Ама и Агонг говорят на сочетании тайваньского и китайского с редкими английскими словами, вставляя их, и я изо всех сил стараюсь не отставать от этой трёхъязычной конференции. Затем мама сообщает важную новость.
Я это понимаю, потому что бабушка и дедушка замолкают. Выражения их лиц не нуждаются в переводе.
— Ты собираешься стать актрисой? — спрашивает меня Ама по-английски, указывая на телевизор позади неё.
Я хочу ответить "да" по-тайваньски, но так нервничаю, что забываю даже самые простые слова и натянуто киваю.
— А как же школа? — спрашивает Ама.
— Мы что-нибудь придумаем, — отвечает мама.
— Ей нужно ходить в школу! Дети ходят в школу!
— Ей не обязательно ходить в школу, чтобы получить образование!
— Тебе не кажется, Шу Цзин, что она немного молода? — наконец вступает в разговор Агонг, но совсем не затем, чтобы поддержать маму.
— Ничему тебя жизнь не научила! — ругается Ама. — Ты собираешься позволить дочери совершить те же ошибки, что и ты!
— Она будет участвовать в большом шоу — большем, чем всё, что я когда-либо делала! — возражает мама.