В кабинете Королева и бардак, и порядок. Везде, где не касается работы, что-то разбросано или лежит не на месте. Вон, пиджак на спинке кресла, хотя позади вешалка. На столе в халосе перья и есть даже парочка чернильных клякс. На маленьком бюсте Ленина небрежно повешата кепи. Пепельница в горке окурков. Зато там, где инженер работает — строжайший порядок. Линейки лежат в строю увеличения длины, несколько циркулей аккуратно смазаны керосином, карандаши наточены до остроты иглы, ластики чистые. Пахнет в помещении машинным маслом и сигаретным дымом.
— Мембрану мы можем взять с КС-62, — сказал Королев. — Пружина… вот с пружиной проблема. Нержавеющая сталь не подойдет, слишком мягкая. В этом вся и загвоздка была. Нержавейка вещь такая, закусит — больше не откусит. А если взять обычную, скажем, пятьдесят пятую сталь — проблем не будет. Это если б Юра полетел на год, тогда да. Но это будет еще не скоро. Не переживай, Юра! Полетишь! Непременно полетишь! Промышленность СССР достигла такого уровня, что нам эту пружину согнут к обеду.
— А испытания? — спросил Юра.
— И испытания проведем! — подтвердил Королев, дочерчивая чертеж. — Но я и так знаю, что работать будет! Тот клапан Петров проморгал. Не учел. Но, ладно! Великое дело делаем, Юра! Ой великое! В таких делах по граблям походить — без этого никак.
Гагарин только прицыкнул. Ай да-да! Всего полчаса работы, а на листе ватмана сложнейший чертеж с полными размерами всех деталей, наименованием резьб и марок сталей, а внизу еще и указано, с какого прибора можно ту или иную часть снять. Изготовить надо только несколько шпилек и одну пружину. Королев взял телефон и позвонил в отдел сборки. Тот час вбежал дежурный инженер и забрал чертеж. Когда за ним закрылась дверь, и Королев остался с Гагариным наедине, Сергей Павлович подошел к серванту и открыл. Там разных марок коньяки и водки. Королев до сего дня никогда при Гагарине не пил, а тут налил стопку коньяка, но космонавту не предложил. Не положено ему перед полетом.
— Я, Юра, не просто так сейчас выпью, — сказал Королев. — Я хочу за тебя выпить! И за то великое дело, которое теперь, я уже не сомневаюсь, точно свершится!
— За вас, Сергей Павлович, — Гагарин поднял стакан чая в подстаканнике. — Да! Человек в космосе! Даже не верится!
— Это не просто человек в космосе, Юра! — сказал Королев, опрокидывая рюмку. — Я тебе так скажу, это даже не первый шаг! Я об этом редко кому говорил, а кто знал, все по шарашкам уже померли. И позвал тебя сегодня вовсе не ради этого редуктора дрянного. Его бы и пэтэушник сделал! Вот для чего!
Королев быстрым шагом пошел к столу и достал с выдвижного ящика приборчик, похожий на небольшую коробку. Коричневый корпус из пластика, две кнопки всего на нем, да две лампочки. Небольшой, сантиметров тридцать на двадцать и тридцать высотой.
— Всей моей жизни главное достижение — это твой полет. И вот это, — сказал Королев. Юра не смел перебить. — Уже давно, еще с самого окончания войны, еще по приказу Кобы, мы исследовали космическое пространство с одной перспективной целью. Поиск союзников.
— Кого? — не поверил своим ушам Юра. И вдруг ощутил, как в голове слегка помутнело.
Так часто бывало, когда он разговаривал с Королевым. Говоришь с ним, говоришь, а потом, кажется, тот начинает нести какую-то откровенную чушь. Какая-то нелепица, и словно от этого сознание делало попытку сбежать, не слушать бред сумасшедшего. Человек вообще часто так делает, порою даже не замечая. Как только ему становится неинтересен разговор с собеседником или он перестает понимать, о чём речь, мозг как бы врубает предохранитель и отключается. И слушаешь ты человека, а вовсе не слышишь. И потом даже, бывает, думаешь, вроде вот только что говорили, а о чём не помню! С Сергей Павловичем такой фокус не проходил никогда. Всегда Гагарин помнил, о чём шла беседа. И нередки были моменты, как сейчас, когда Королев заводил вроде бы околесицу, но, послушаешь внимательно, и понимаешь — вот она, правда. Гений Королева и его заслуги не позволяли усомниться в нём, будто тот безумец. Не бывают таких безумцев.
— Союзников, союзников, — кивнул Королев и закурил. Дым поплыл по комнате, Засверкал в лучах утреннего солнца, достиг до ноздрей будущего космонавта. — Уж не знаю, кто там чего Сталину наплел, но он был абсолютно уверен, что мы — не единственная раса существ во Вселенной. Он говорил, Гитлер тоже в эту сторону копал, но не успел. И ко мне тогда, после Войны, попали все немецкие разработки. Там было очень много бреда, Юра. Откровенной мистики, что противна науке! Но было там и разумное зерно. Фашисты построили передатчик и пробовали транслировать в космос радиосигналы. Они делали это несколько лет, ожидая, что им откликнутся. Но их попытки были тщетны. Пока… ладно, сейчас покажу.