Мы решительно пересекли скучный парк и оказались в сельской местности. Там не было ничего, кроме забора с колючей проволокой. Забор выглядел внушительно и опасно. Я предложила избегать его, подружки согласились. Дальше было кострище и камни, и на камни мы присели с Дашей. Аня присела на поваленное дерево. Мы стали думать, как бы поесть дыни, ведь ножа у нас не было. Искать помощи непонятно у кого – только велосипедист ехал очень неухоженный и потерянный, и мы решили, что у него точно есть нож. Велосипед едет быстро, мы ходим медленно. Потому что, во-первых, по сухой траве неудобно идти. Во-вторых, отвлекала смена пейзажа. Мы вышли из травы, и около нас оказалось дерево, немножко сплющенное временем или местным климатом. За деревом находилось следующее: огромный бесконечный зеленый овраг и где-то вдалеке, за горизонтом, блестела водичка – озеро, океан или река. Мы увидели, как велосипедист медленно катится по дороге вдоль горы вниз. Пели птицы, никого другого не было. А единственный человек-велосипедист выглядел очень комфортно, мы чувствовали все трое к нему доверие и совсем не чувствовали насилие. Мы крикнули ему, чтобы он остановился. Он посмотрел на нас – в его взгляде был страх и какое-то глобальное понимание всего происходящего – и на огромной скорости поехал с горы. Я расстроилась и выпила глоточек воды, и девочки тоже выпили по глоточку. Воды становилось всё меньше, в овраге становилось всё жарче. Дынька становилась всё тяжелее, наши желудки всё громче урчали.
Дальше мы увидели скейтера на асфальтной дорожке. Скейтер великолепно скатывался на огромной скорости с высоких горок, и мы все волновались за него. Я закричала, когда он скатился вниз по горке от нас. На земле лежала его трогательная белая кепка, а он скрылся за поворотом. Я почти плакала. Мои подружки подумали, что я дурашка. Я побежала вниз с горки, ведь скейтер мог умереть. Но он не умер – я увидела, как он отдаляется от нас и спускается по асфальтной дорожке вниз – дальше по оврагу.
Мы пошли по асфальту в поисках скейтера, но его нигде не было, а асфальт скоро снова стал пыльной дорогой. Было скучно, жарко и уныло. Аня предлагала играть в города, Даша предлагала обсуждать что-то сложное и неинтересное. Я тупо думала мысли и не хотела никому ничего предлагать. Так мы и двигались в неизвестность. Через полчаса я остановилась и сказала: «Может, попробуем открыть дыню уже хоть руками». Камень, палка, удар о землю. Даша взяла мой ключ, мы помыли его остатками воды и стали делать операцию раскрывания дыни. И у нас получилось. Дыня была криво разломлена на две несоразмерные части, и от большей Даша пыталась оторвать еще один кусок. Я взяла себе лучший и ушла в кусты с полынью, потому что есть голыми руками без воды и салфеток почти не порезанную на части дыню ну очень не эстетично. Аня и Даша не поняли моей интенции, но мне было наплевать. В итоге мы все выглядели так себе. Теперь захотелось домой после такой вкусной сытной дыньки.
Мы решили, что будет логично идти дальше вниз по оврагу, и тогда мы выйдем где-нибудь у Выхино, или Новогиреево, или где-то еще. Овраг казался бесконечным, но точно известно, что конец есть у всего, кроме желания. И мы утомительно шагали, девочки снова хотели игр и коммуникации, а я хотела прийти домой и лечь. Они внезапно перестали разговаривать и остановились. Аня сказала, что в кустах что-то шуршит. Даша сделала испуганные глаза. Аня сказала: «Дальше я не пойду». Даша сказала: «Давай я проверю, что там». Даша пошла одна вперед, а потом исчезла. Даша крикнула нам: «Ой». И в этом «ой» не было ощущения опасности, только легкое доброжелательное удивление. Я и Аня доверились этому «ой» и пошли вперед в опасность. Я стала чувствовать присутствие других живых существ, Аня просто очень боялась и просилась пойти назад обратно. Я авторитарно сказала: «Нет». Аня сказала: «Ты не права». И мы пошли дальше. Справа шелестели кусты, слева кусты не шелестели – но почему? Лес стал заканчиваться: справа и слева были небольшие холмы, а на них росли кусты. А потом мы услышали протяжное «Муууууу» и заорали.