Потом футболисты сели в автобус, который отвез их на загородную спортбазу. Поужинав, игроки собрались в холле у телевизора. Передавали новости.
— Более чем в два раза увеличила надои молока доярка Смирнова, — говорил диктор.
— Подумаешь, я в детстве коз вручную доил, — сказал Кульков, — а уж из коров-то как молока не выжать? Врубил доилку — и сиди отдыхай. Да я бы…
Тут на экране появился знакомый старичок, выдернул из бороды волосок — и Кульков очутился на ферме, в белом халате и нарукавниках.
Гудели электродоилки, добродушно смотрели на него коровы.
— Наш знатный дояр Кульков, — объяснял приехавшим корреспондентам директор совхоза.
— Начинаем съемку, — объявил один из журналистов. — Товарищ Кульков, не волнуйтесь, работайте как обычно, забудьте, что за вами наблюдают миллионы телезрителей.
Съемку Кульков, разумеется, провалил. А уже на следующий день надои снизились вдвое. Вскоре в печати появился фельетон под названием «Зазнавшийся Кульков». Директор совхоза перестал с ним здороваться и перевел на заготовку удобрений.
Как-то, сидя в чайной, Кульков размечтался: «Была у меня работа непыльная. Ни надоев, ни одиннадцатиметровых. Знай на счетах щелкай».
И обнаружил, что снова — в родном кабинете, за уютным столом. Даже бумажки лежали так же, как он оставил их, уезжая на футбол. Не успел Кульков телефонную трубку снять, чтоб домой позвонить, вызывают его к начальнику. Тот улыбается, подмигивает.
— Посовещались мы кое с кем. Хотим тебя, Кульков, в другой отдел перевести. Не работа — курорт.
Тут Кульков взмолился, руками отчаянно замахал.
— Не хочу я другой работы. Хватит, попробовал. Я и здесь как на курорте.
Избавление
Вдали зеленели холмы. Блестела на солнце река. Краснов, в пробковом шлеме и белых шортах, шел по берегу и напевал «Дубинушку».
Зазвенел будильник. Краснов вздрогнул, в последний раз взглянул на реку — на самой середине вода закипела бурунами, это всплыл крокодил — и собрался просыпаться. Но тут из-за ближайшей пальмы вышел его непосредственный начальник Матюшин и строго на Краснова посмотрел. На Матюшине, как всегда, был черный костюм, и Краснову стало неловко за свой легкомысленный наряд.
— Хорошо, что я вас встретил, Краснов, — сказал Матюшин, — давно собираюсь с вами поговорить.
— Может, на работе лучше? — попытался отодвинуть неприятную беседу Краснов.
Матюшин оставил предложение Краснова без внимания.
— В этом квартале мы, кровь из носу, должны начать выпуск летней одежды. Какие мысли на этот счет есть?
— Я думаю, — сказал Краснов, — каждый день думаю. С тех пор как вернулся из Италии, так и думаю.
— Шорты небось оттуда привезли? — Матюшин уперся осуждающим взглядом в фирменную наклейку на кармане.
— Нет, из Уругвая. — Краснов потупил глаза.
— А нашу-то одежду, нашей-то фабрики кто же будет покупать, если не мы? — горестно выкрикнул Матюшин.
— Я покупаю, — торопливо заверил Краснов, — но ведь жарко в ней сейчас.
— Вот-вот, об этом я и говорю, — сразу подобрел Матюшин.
— Иван, вставай, опоздаешь ведь, — неожиданно вклинилась в разговор жена.
— Отстань, я с начальством, — отмахнулся Краснов.
— Ты всегда с начальством, — не унималась она. — И вчера до трех ночи с начальством, и позавчера…
— Замолчи! — резко оборвал ее Краснов и повернулся на другой бок.
Матюшин переждал эту семейную размолвку, деликатно отвернувшись, и, когда Краснов освободился, продолжал:
— Так вот, давайте прямо сейчас разберемся. Поделитесь со мной своими соображениями. Как, по-вашему, качество продукции улучшить?
Краснов украдкой вздохнул.
Отчаянно верещали попугаи. На противоположном берегу появились жирафы, чем-то похожие на обтянутые пятнистой шкурой подъемные краны. Крокодил неторопливо приближался к берегу. Проплыв несколько метров брассом, он переворачивался на спину и, раскинув лапы, отдыхал. Солнце ласкало его нежно-зеленый живот.
Ничего путного, как назло, в голову не приходило.
— Я вас на секундочку оставлю, — сказал Матюшин.
Он ловко взобрался на пальму и спустился с гроздью бананов. Отломил один, стал снимать кожуру.
Краснов услышал: хлопнула дверь, это жена ушла на работу. «Опаздываю, — забеспокоился Краснов. — На такси ехать придется. Там начальство, здесь начальство, там пристают, здесь пристают…».
— Ну, так что вы надумали? — спросил Матюшин.
Крокодил вылез из воды, отряхнулся по-собачьи — брызги веером разлетелись в стороны — и блаженно растянулся на теплом желтом песке.