— Вас выдавливают с рынка, Генрих, — констатировал очевидное граф фон Ляйхт, принимаясь за следующего омара, — причём делают это весьма грубо, не считаясь с вашими прошлыми заслугами.
— Вы совершенно правы, ваше сиятельство, — тяжело вздохнув, ответил глава оружейников, — Двести лет наш цех создавал лучшее оружие в Канзоре. Победа в войне на севере, в которой вы, ваше сиятельство, принимали участие, была вынесена на наших клинках и пиках. Те же восстания на юге. Мои сыновья — всегда на острие атаки, давят и колют проклятых скверноносцев нашими шильями, на каждой из которых есть три пера! И если меня спросят насчёт…
— Спасибо, магистр, — герцог фон Берге прервал словоохотливого Генриха Шляйхе, не дав тому продолжить свои причитания. Всем было известно, что если магистра не остановить, то он может говорить и говорить часами. — Я уверен, господа, что вам всем есть, что рассказать, но, простите мою грубость, это всего лишь слова. Я же хочу заострить ваше внимание на нескольких основных причинах, почему все это стало возможным и происходит. А также на том, что мы можем всему этому противопоставить.
Вильхе молнией метался от гостя к гостю, меняя блюда с едой, наполняя пустеющие кубки вином, нарезая на тонкие ломти копчёную грудинку, колбасу и чёрный чесночный канзорский пудинг, который подаётся лишь к мясным блюдам.
Госпожа Шварцхаар, не произнёсшая в начале ужина ни слова, сидела рядом с герцогом, теребя в руках батистовый платочек и глядя только перед собой. Её блюда и вино оставались нетронутыми, и Шнидке всякий раз проносился мимо неё, не удостоив хозяйку дома даже толикой своего внимания.
— Первое, — герцогу пришлось повысить голос, так как гости тут же зашептались между собой, задетые словами его светлости, — это усиление позиций господ из Альферштад за счёт их последних открытий и внедрения их в производство. Конечно, это связано с личностью магистра Альфонсо Кубиуса, который пустил в официальную науку таких выскочек, как Харт[10]. Благодаря их работам, в том числе не только в области алхимии, но и в изучении тех же молний, металлов, искусства счёта, филоголии…
— Философии, ваша светлость, — раздался запинающийся женский голос. На мгновение над столом повисла оглушительная тишина, даже Вильхе застыл с очередным подносом в руках, поражённый тем фактом, что герцога фон Берге решилась перебить какая-то простолюдинка.
Глаза Марты расширились, когда она поняла, что произошло, а пальцы с такой силой натянули платочек, что, казалось, сейчас порвут его.
— Хм… Философии. Спасибо, госпожа Шварцхаар, — Виктор фон Берге продолжил с таким видом, будто ничего не произошло, — и прочих науках, которые смогли продвинуть производство вперёд. Ваша история со «Скорпиусами» не уникальна, магистр Шляйхе, совсем не уникальна. То же самое происходит и с кузнечными цехами, из которых бегут молодые подмастерья. Магистр Кубиус собирает их и организует собственные производства с использованием тех же молний Харта и новых сплавов металлов, о которых вам ничего не известно. И, надо признать, несмотря на некоторые трудности, с которыми столкнулись эти молодые ма… — увидев непроизвольную гримасу на лице магистра оружейников, герцог коротко усмехнулся и продолжил, — выскочки добились определённых успехов, — к примеру, та же новая технология производства стволов для штрайгеров, основанная на сверлении, а не навивке горячей полосы на заготовку. Но вы это и сами знаете.
Шляйхе недовольно кивнул. Всем было известно, что последняя партия штрайгеров «Трёх перьев» впервые не была закуплена в полном, привычном для успешного цеха оружейников, объёме. Заказчик, капитан крупного новообразованного отряда смешанной пехоты, взял часть огнестрелов у упомянутых выше «Скорпиусов».
— Второе, и немаловажное — это наша неспособность удовлетворять растущие потребности империи. Разрешённую скверну давят и душат, вытесняя её новыми, и, надо признать, качественными товарами. Старшие цеха прочно связаны с чаромантами, и до последнего времени это было их преимуществом. Но новое производство прекрасно обходится без магии. Альферштад и тому молодняку, кто поддерживает эти преобразования, есть, что предложить Канзору. И, к сожалению, в дальнейшем это будет давать более мощный как военный, так и экономический эффект, нежели то, что предлагаем сейчас мы. Старые дома и цеха, которые не смогут приспособиться под новые условия, будут использовать как, простите, дойных коров. Да вы и сами уже ощутили на себе увеличение налогового бремени, господа, — согласный гул был ему ответом.
— Третье — это народ и новые веянья в его жизни. Вы все прекрасно знаете, что в нашем обществе существует чёткое разделение. Земледельцы живут землёй и обеспечивают нашу страну едой, шерстью, льном, вином; городские ремесленники одевают и обувают нас, а также весь Канзор. Вторые и третьи сыновья расширяют владения нашей империи, торговцы везут товары и свет нашей науки во все уголки мира, а алхимики создают зелья, чтобы облегчить труд и жизнь всех жителей Канзора. Каждый занимался своим делом, и испокон веков сын каменщика был каменщиком. Или воином, но никак не торговцем или же, — герцог желчно улыбнулся, — фраем. Так было. Так есть. Но так уже больше не будет, господа. Вы знаете, что Альферштад пять лет назад начала открывать трёхгодичные школы для всех, кто может заплатить минимальный взнос. Там бедноту учат простому счёту и письму, основам Чистоты, а также рассказывают, как хорошо жить в больших городах, работая на благо нашей великой родины. И вот, буквально на днях до меня дошли слухи, что около ста человек, закончивших эти школы, сбежали от своих семей сюда, в Солстар. И что часть из них приняли к себе в ученики те же «Скорпиусы».
— Твари! — рявкнул, не стесняясь, магистр Шляйхе. — Подлые, мерзкие твари! Передавать секреты мастерства каким-то проходимцам без договора и разрешения магистрата цеха! Это неслыханно!
— И, тем не менее, это наша реальность, господа, — спокойно произнёс герцог фон Берге.
— И я повторюсь, ваша светлость, — мрачно проговорил граф фон Штейр, — что мы можем предпринять? У них, этих господ из Альферштад, на руках все козыри. Они, как ни прискорбно это осознавать, обошли нас на повороте и ускакали далеко вперёд. Что же нам делать, ваша светлость?
Над столом повисло тягостное молчание. Глаза всех присутствующих, за исключением Марты и Вильхе, занятого очередным блюдом, были обращены на Виктора фон Берге. Смотрели зло, испытующе, но в то же время с едва скрываемой надеждой. Ведь они собрались здесь не только по приглашению госпожи Шварцхаар. Все они знали, кто на самом деле стоял за хрупкими с виду плечами госпожи алхимика, написавшей всем письма с «нижайшей просьбой почтить её своим присутствием». И они знали, чем может грозить званый ужин, если вороны фон Клюге просунут свои клювы в эту гостиную и донесут своему хозяину содержание здешних бесед. Но всё равно пришли, так как верили тому, кто сейчас стоял во главе стола.
— Господа, — начал герцог после непродолжительного молчания, — всё, что я сейчас произнесу, должно остаться в стенах этого гостеприимного дома, под надёжной охраной его хозяйки, — Марта вздрогнула, потому что рука Виктора фон Берге опустилась ей на плечо и сжала его с неожиданной силой, выдавая волнение, охватившее его светлость.