Филемон. Я бы этого не сказал.
Жорж. Я молодой человек несколько провинциального склада, славный, добрый, не трус, но звезд с неба не хватаю.
Филемон. Так.
Жорж. В детстве я был шаловливым, непослушным ребенком, но когда со мной говорили мягко, я краснел и ударялся в слезы.
Филемон. Отлично.
Жорж. Я верю в любовь, в дружбу. Я готов отдать жизнь за своего друга Робера, точно так же, как и он готов пойти на смерть ради меня…
Филемон. Браво!
Жорж. Он уже открыл дверь! (Продолжает лихорадочно.) Военную службу я проходил во втором пехотном, в Тарбе. Вы еженедельно отправляли мне посылки: пряники, шоколад…
Мадам Монталамбрёз. Пряники и шоколад, запомним.
Жорж. Я учился на инженера. В детстве болел ветрянкой…
Мадам Монталамбрёз. Все ею болеют.
Жорж (прислушиваясь). Они поднимаются по лестнице… Я больше ничего не успею вам сказать… (Быстро.) Я всегда держу слово!
Пауза. Все сидят в напряженных позах.
(Тихо.) И обожаю лазать по деревьям!
Входит метрдотель.
Метрдотель (нерешительно). Мсье!
Жорж (видя его замешательство, останавливает мадам Монталамбрёз жестом). В чем дело?
Метрдотель. Мсье, это горбун.
Жорж. Горбун?
Метрдотель. Да, мсье. Говорит, что он от мадемуазель Барбары…
Жорж (вздрагивает). Гоните его вон! Немедленно!
Метрдотель. О мсье, калеку? К тому же, он уже ушел. Это ваш сосед, у которого есть телефон. Он только исполнил данное ему поручение. (Докладывает бесстрастным тоном.) Мадемуазель Барбара позвонила в дом номер тридцать четыре, не найдя в справочнике нашего телефона. Мадемуазель Барбара велела передать мсье, что он должен как можно скорее позвонить на улицу Ваграм, 16–19. Похоже на то, что произошел крупный скандал — мсье известно, по какому поводу; и если мсье сию минуту не подаст вестей о себе, то — повторяю слова мадемуазель Барбары — дело для мсье может кончиться очень плохо.
Жорж замер, сжав кулаки.
(Повторяет равнодушно.) Может кончиться очень плохо.
Жорж Выбегает, потом возвращается с плащом.
Жорж. Эта девушка придет в мое отсутствие. Примите ее сами. Если я не вернусь через полчаса — значит, я был вынужден уехать в Париж. Тогда начинайте ужинать, а обо мне не беспокойтесь.
Прежде чем Филемон и мадам Монталамбрёз успевают что-нибудь сказать, он выбегает. Они оборачиваются к метрдотелю.
Метрдотель (тоном прорицателя). Может кончиться очень плохо! (Покачав головой, выходит с невозмутимым видом.)
Актеры обмениваются растерянными улыбками.
Филемон. Может кончиться очень плохо… Я начинаю жалеть, дорогая, что мы не попросили заплатить нам вперед. (Прогуливается по комнате, насвистывая, пытаясь придать своему лицу безразличное выражение.) Забавное все-таки положеньице, не правда ли?
Мадам Монталамбрёз. Ах, чего только не приходится видеть людям нашей профессии!
Филемон. Но зачем он разыгрывает комедию перед этой девчонкой? Чтобы соблазнить ее? Увезти? Кто знает, быть может, для того, чтобы… (Делает неопределенный жест.)
Мадам Монталамбрёз (повысив голос). Не говори глупостей, пожалуйста!
Филемон. О, в наше время, дорогая можно ожидать всего! Докладывая о разговоре по телефону, дворецкий мне подмигнул.
Мадам Монталамбрёз. Подмигнул?
Филемон. Да, подмигнул. Когда ты говорила с Гийотаром, не показалось ли тебе, что он хорошо знает этого молодого человека?
Мадам Монталамбрёз. Нет, я думаю, он никогда раньше его не видел.
Филемон. Вот как! (Смотрит в окно.) Уже совсем стемнело. Если придется искать спасения, мы заблудимся в этом лабиринте переулков.
Мадам Монталамбрёз (ее осенило). Давай позвоним!
Филемон. Кому?
Мадам Монталамбрёз. Не знаю. Кому-нибудь! (Берет трубку и вскрикивает.)
Филемон (боится, поэтому раздраженно.) Ну что такое, господи боже?