Я писал ему сообщение, когда в палату без предупреждения ворвался Дэнверс.
— Джейсон прислал меня проведать тебя, — заявляет он.
— Я в порядке.
Он закатывает глаза:
— Ага, как же.
У меня возникает желание пнуть его, но я сдерживаюсь. Никогда не стоит злить вампира.
— Они оставляют тебя здесь? — спрашивает он.
— Нет, я ухожу домой, — он одаривает меня скептическим взглядом, — Я ненавижу чертовы больницы, ясно?
— Ну, они явно ничего для тебя не делают. Хочешь, подвезу до дома?
На секунду я думаю, что лучше бы отказаться, но это было бы очень невежливо:
— Да, спасибо. Я смогу уйти отсюда, как только мне отдадут рецепт.
— Я подожду тебя в холле.
— Ты не обязан…
— Ты был хорошим другом для Джейсона. И по сей день остаешься им. Так что, да, я обязан.
***
Дэнверс провожает меня до двери, видимо, беспокоясь, что я могу шлепнуться на тротуар.
— Поставь будильник на тридцать минут, — говорит он, — Если ты лежишь, то не должен спать слишком долго.
Похоже, не видать мне нормально сна, но я знаю, что он прав:
— Я…
— Просто сделай это.
— Да, сэр.
— И даже не думай идти завтра на работу.
«Он что, читает мои мысли?».
— Не пойду, — от его взгляда меня бросает в озноб, — Ладно. Как ты догадался?
— Ты коп, и ты считаешь, что должен что-то доказать всем, так что я не жду, что ты останешься дома и будешь отдыхать. Тебе есть, что рассказать о прошлом вечере?
Я покачал было головой, но вовремя остановил себя:
— Я до сих пор ничего не помню.
— Хорошо, если что-нибудь вспомнишь, дай мне знать, — его тон стал мягче, будто он и правда беспокоился обо мне.
— Конечно.
— Так ты допросил Люка? Или ты не помнишь?
— Я… Я не думаю, что успел. Последнее, что я помню, это то, как представился ему.
— И вы никогда не встречались раньше? — спрашивает Дэнверс.
— Не совсем. Я часто заходил в «У Фокси» на обед. А что?
Он пожимает плечами:
— Просто интересуюсь.
Это было не просто любопытство, но я не стану допытываться, а просто желаю ему доброй ночи. Или, скорее, доброго утра.
***
Я просыпаюсь от громкого звука. Чертовски громкого. Он у меня в голове? Чтобы скрыться от ярких солнечных лучей, пробивающихся из окна, я закрываю глаза и накрываюсь одеялом с головой.
Звук не прекращается. Черт, почему он не прекращается? Возможно, стоит принять еще одну таблетку обезболивающего.
— Сайлас! Сайлас, тебе лучше открыть чертову дверь! Иначе я ее выломаю.
Женский голос. Это Натали?
Я с трудом сажусь, а комната начинает вращаться. Черт.
— Сайлас.
Мое имя эхом раздается в моей голове столько раз, что вызывает тошноту.
— Иду!
Наверное. Если повезет. Я медленно спускаю ноги с кровати. Держусь за край тумбочки, пока пытаюсь встать. Мне нужно дойти до двери, но каждый шаг дается мне с трудом. Наконец, я достигаю своей цели и, после недолгой борьбы с замком, открываю дверь.
За ней стоит сестра Джейсона, Натали.
— Я уже собиралась выбить ее, — говорит она, — Оу, ты действительно плохо выглядишь.
Если бы я выглядел так же плохо, как себя чувствую, она бы просто убежала с криками.
Мои ноги подкашиваются, и она подхватывает меня под локоть.
— Давай я тебе помогу, — она, буквально, тащит меня к дивану.
Мой желудок сворачивается в узел. «Держи все в себе. Держи все в себе». Я закрываю глаза и глубоко и размерено дышу.
— Тебе надо в больницу, — говорит она.
— Ни за что.
— То есть ты не отрицаешь этого?
— Да, но я туда не вернусь. Я, блядь, ненавижу больницы.
Натали смеется:
— Я впервые слышу, как ты материшься.
Это все моя мама и ее нет-плохим-словам правилом.
— Я ругаюсь, но меня воспитали джентльменом, — прозвучало неубедительно.
— Удивительно, но мне это нравится, — произносит Натали.
— Спасибо, все обычно относятся ко мне, как к ребенку, поэтому я стараюсь быть вежливым. Я устал от людей, которые пытаются меня исправить. Помочь мне.
— Нас всех иногда нужно исправлять.
Не хочу признавать этого, но она права.
— Полагаю, что сейчас моя жизнь превратилась в полный бардак.
— У тебя сотрясение. После того, что ты пережил, у тебя есть право самому разобраться с этим бардаком.
— И мне это совсем не нравится. Все, чего я хочу, это вернуться на работу.