– Действительно станут?
– Практически, — сказал Браги.
– Что в данном случае означает «практически»?
– Они будут отменно хороши по крайней мере пять минут после того, как я закончу декламацию. Уилкокс покачал головой.
– Боюсь, этого недостаточно.
– Но постаравшись, я могу столь их воодушевить, что глянут они смерти в глаза и в смятенье ее приведут, — пообещал Браги. — Здесь пригодится «Тело Джона Брауна».note 5
– И что хорошего в том, что приведут? Они, наверное, сами будут как мертвые, так?
– Но умирать они будут со счастьем! И некоторые сумеют воодушевленно повторить слова отваги, которые услышали из моих бессмертных уст.
– Бесполезно все это, — ответил Уилкокс. Посмотрел на воина, который молча слушал их беседу, и приказал: — Олепесаи, отошли его обратно.
– Но я только что прибыл сюда!
– Ты понял, Олепесаи? Отошли его обратно, и мы призовем другого бога.
– Я протестую! — воскликнул скандинав.
– Протестуй сколько хочешь, — отрезал Уилкокс. — Мы напрасно теряем время.
– Обождите! — возопил Браги так отчаянно, что англичанин и масаи вздрогнули. — Нет, о нет, вы не можете меня отослать! Там, наверху, боги давно меня не слушают. — На глазах его выступили слезы. — Они уже слышали все мои стихи. Они начинают хихикать, едва я приступаю к декламации, и уходят, прежде чем я заканчиваю. Хуже всех — Локи, но и сам Один покидает зал, стоит лишь мне войти. О, позвольте мне попробовать уничтожить того бога! И тогда я сочиню великолепную новую оду самому себе, на три часа чтения, преисполненную столь яркой выразительности, что товарищи мои будут слушать ее с почтением.
Уилкоксу показалось сомнительным, чтобы любое существо, будь оно человеком или богом, согласилось три часа слушать оду, сочиненную Браги в свою честь. Но и его положение было достаточно отчаянным, и он решил позволить плачущему богу попытать счастья.
– Хорошо. Поскольку вы все равно здесь, попробуем это использовать. — Он подумал. — Думаю, что прежде всего нужно найти того, другого бога.
– Да хоть сейчас! Уилкокс так и вскинулся:
– Где он?
– В пещере, что наверху в горах.
– У вас поразительно хорошее зрение.
– Боги способны видеть тех, кто им близок по крови.
– Правда?
– Нас не слишком много в мире, — объяснил Браги, — и мы воистину ощущаем свое родство и взимную приязнь. Скажу вам со всем уважением, что вы оба мне отчаянно наскучили.
– Тогда пошли наверх, в горы, — предложил Уилкокс, который испытывал примерно те же чувства к норвежскому богу поэзии. Но тот возразил:
– Известен мне путь много более легкий, смертный.
– Двадцать семь! — взвизгнул Питер Ньоро. — Вокруг нас десятки тысяч британских солдат, а тебе удалось подбить на дезертирство только двадцать семь!
– Время года неудачное, — оправдывался Гермес. — В Эспене еще мало снега, а в Майами идут дожди. — Он пригорюнился. — И еще «Канард» поставил «Куин Мэри» на переоборудование в сухой док…note 6
– Двадцать семь! — повторил Питер.
– Но есть еще одна блестящая возможность, — объявил Гермес.
– Ну?
– Есть. Начиная со следующей недели, «Пан-Ам» предлагает тридцатипроцентную скидку на кругосветные полеты. Питер в сердцах повернулся к Матениве.
– Говоришь, две тысячи коров и быков? Старый мундумугу покивал в ответ.
– Я делаю все, что могу! — захныкал Гермес.
– И твое «все» — меньше, чем ничего! — гулко ответил кто-то из глубины пещеры.
Питер выхватил пистолет и навел его на высокого белокурого человека в мехах, возникшего неизвестно откуда.
– Кто ты такой? — спросил Гермес.
– Я тот, пред кем вы должны упасть на колени. Слушайте и рыдайте!
(Перевод Дм. Раевского.)
Закончив чтение, человек в мехах воскликнул:
– Ну вот! Что вы об этом скажете?
Ответом ему было ошеломленное молчание. Наконец Гермес промолвил:
– Если серьезно, то мне это понравилось.
– Понравилось? — взволнованно переспросил Браги.
– Несомненно, — ответствовал Гермес. — Ненавижу я все эти новомодные штуки. Не понимаю, почему некоторые называют их поэзией — там даже рифмы нет.
– Точнейше те же чувства, что и у меня! — отозвался Браги.
– Между прочим, у вас на голове изумительный шлем. Не пожелаете ли поменять этот шлем на мой котелок?
– Пожалуй, нет, — сказал Браги после некоторого раздумья.
– Даю в придачу свой зонт. Здесь, в горах, дождь может начаться в любую секунду.
– Решено! — воскликнул Браги и снял шлем. Получив взамен зонтик и шляпу греческого бога, сказал благожелательно: — Вижу, ты парень совсем неплохой.
– Но и ты неплох, — ответил Гермес. — А стихи, если они настоящие, я могу хоть всю ночь слушать.
– Только не в моей пещере, — с неудовольствием сказал Матенива. — Здесь нельзя.
– Мы можем вернуться назад и заняться стихами за линией английских окопов, — продекламировал Браги, которому явно не терпелось выступить перед восприимчивой аудиторией.
– Нелепая затея, — откликнулся Гермес. — Для нас открыт весь мир!
– Неужели?
Гермес расстегнул свой портфель.
– Не далее, чем сегодня, я видел… Где же это?.. А, вот оно! — Он вынул проспектик. — Чего ради нам торчать в этих холодных и сырых горах, если мы можем отправиться в пятинедельный круиз на Таити, а оттуда перебраться в роскошный охотничий домик на Бора-Бора?note 7 Круглосуточное обслуживание прямо в номере, собственная ванна, электрический потолочный вентилятор и шесть километров чистейших бело-песчаных пляжей!
– О, сколь восхитительная перспектива! — сказал Браги. — Но поведай мне и о судне.
– Ну, мы поплывем в первом классе, разумеется. Там будет бассейн, танцевальный зал… — Гермес взял Браги под локоть и повел вниз с горы по тропе, извивающейся вдоль ручья. — Два ночных клуба, библиотека, игра в шафлборд…
– Ночные клубы? Там, возможно, пожелают услышать мою декламацию!
– Весьма вероятно… Ежеутренне — шведский стол с восьми часов до… Больше их не было слышно.
– И это — боги! — с горечью сказал Питер.
– Наверное, мы ждали от них слишком многого, — предположил Матенива. — Но может быть, и нет.
– Я не понял тебя.
– Если бы наши боги войны сошлись в битве с их богами, дело, наверное, кончилось бы вничью — как у этих двоих, — объяснил старик. — Но сейчас, по крайней мере, горы остались на месте, и это хорошо, ибо мы захотим жить в них, когда наша война прекратится.
Через три месяца после этих событий Дидан Кимаси был убит, и на этом неофициально закончился режим чрезвычайного положения.
Питер Ньоро, некоторое время пробыв вольным охотником, затем принял христианство и остаток жизни служил священником в Найроби.
Майкл Уилкокс вернулся в Англию и тоже сменил веру — стал анимистом. Он бросил учебу в колледже и открыл магазин плакатов в лондонском Сохо.
Что же касается Гермеса и Браги, то они первыми открыли агентство путешествий в Папеэте, что на Таити. Прибыль от этого предприятия позволила им основать «ГиБ театр», где Браги и поныне каждый вечер выступает перед верной ему аудиторией из полинезийцев, не приученных высоко ценить свободное стихосложение.
Перевел с английского
Александр МИРЕР