Две трети обществ, описанных Эмбер, воевали по меньшей мере раз в два года, и лишь 10 процентов не воевали совсем. Стивен Пинкер на основе исследования Лоуренса Кили собрал данные о 27 безгосударственных обществах, изученных антропологами за последние 200 лет, и вычислил примерный уровень смертности от насильственных действий: более 500 случаев на 100 000 человек. Это в 100 раз больше среднего показателя числа убийств в США (5:100 000) и в 1000 раз больше показателя Норвегии (около 0,5:100 000). Такой же уровень насилия демонстрируют и археологические находки, относящиеся к древним обществам.
Давайте сделаем паузу и задумаемся о значении этих цифр. Показатель более 500 убитых на 100 000 человек (0,5 %) означает, что типичный представитель такого общества за период в 50 лет будет убит с вероятностью в 25 % – а это значит, что в течение вашей жизни была бы убита примерно четверть ваших знакомых. Нам трудно даже представить себе, сколь непредсказуемой и страшной была жизнь в атмосфере столь безудержного насилия.
И хотя большинство убийств приходились на войны между соперничавшими между собой племенами или группами, постоянный уровень насилия поддерживался не только за счет военных действий и межгрупповых конфликтов. Показатель убийств в новогвинейском племени гебуси даже выше – почти 700 на 100 000 человек в доконтактный период 1940–1950-х годов, причем большинство этих убийств совершались в мирное время (если время, в которое в популяции ежегодно убивают одного человека из ста, можно назвать мирным!). По всей видимости, это связано с убеждением гебуси, что всякая смерть есть следствие колдовства, а значит, поиск (и убийство) виновных проводится даже в случае ненасильственной смерти.
Но крайне непредсказуемой и опасной делают жизнь в безгосударственных обществах не только убийства. Крайне низка в них и вероятная продолжительность жизни при рождении – от 21 года до 37 лет. Впрочем, подобный срок не был чем-то необычным и для наших собственных предков еще 200 лет назад. Таким образом, многие наши предки, как и обитатели Лагоса, жили в состоянии, которое известный политический философ Томас Гоббс описал в своей книге «Левиафан» следующим образом:
Вечный страх и опасность насильственной смерти; и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна[2].
Это положение Гоббс, который и сам жил в довольно-таки кошмарные времена – в период Гражданской войны в Англии 1640-х годов, назвал «войной всех против всех или каждого против каждого» (а Каплан называет его «анархией»).
Из блестящего описания, которое Гоббс дает такой войне, становится понятно, почему нет ничего хуже, чем жизнь в эпоху «войны всех против всех». Гоббс начинает свои рассуждения с описания некоторых основополагающих черт человеческой природы и утверждает, что конфликт лежит в основе любого взаимодействия между людьми: «Если два человека желают одной и той же вещи, которой, однако, они не могут обладать вдвоем, они становятся врагами… и стараются погубить или покорить друг друга». Мир, не имеющий средств для разрешения такого конфликта, – безрадостное место, поскольку
выходит, что Нападающий может не опасаться лишь силы одного-единственного другого человека; если один человек сажает, сеет, строит или обладает какой-либо приличной Усадьбой, он может с верностью ожидать, что придут другие люди и объединенными силами лишат его не только плодов собственного труда, но также жизни или свободы.
Примечательно, что Гоббс предвосхитил рассуждение Петтита о «доминировании», заметив, что пагубной может быть даже одна лишь угроза насилия, даже если реального насилия удается избежать; при такой угрозе люди остаются дома после наступления темноты, ограничивают себя в передвижении и стараются как можно меньше взаимодействовать с другими. Война же, согласно Гоббсу, «состоит не в происходящих боях, а в явной устремленности к ним в течение всего того времени, пока нет уверенности в противном». Таким образом, даже перспектива войны оказывает огромное влияние на жизнь людей. Гоббс рисует образ человека, постоянно находящегося в страхе:
Отправляясь в путь, он вооружается и старается идти в большой компании; отправляясь спать, он запирает двери; даже в своем доме он запирает сундуки.
Все это должно быть до боли знакомо Воле Шойинка, который никогда не выходил на улицы Лагоса без пистолета «глок» под мышкой.
2
Здесь и далее цитаты из «Левиафана» Гоббса даны в переводе А. Гутермана. В некоторых случаях цитаты адаптированы.