Я и поплелась, не в силах и слова сказать, хотя сказать хотелось так много!..
Позже, направив весь свой гнев на пыль и грязь, я утешала себя тем, что, проштрафившись, умудрилась не потерять бесплатный завтрак с ужином и койку, хоть и скрипучую, но всё же. В конце концов, всё могло закончиться намного хуже.
Однако неугомонное эго твердило, что Мирну прощать нельзя. Люди веками подчинялись драконам, а тут какая-то старшая горничная посмела повысить голос на Ванессу Финдли из Таунсенда! Жили бы мы лет двести назад, от неё бы уже горстка пепла осталась и мне ничего бы за это не было.
– Ты сегодня такая молчаливая! – заметила Бидди, смахивая пыль с каминной полки в Серебряной гостиной. – Что-то случилось?
– Мирна объявила мне выговор, – сквозь зубы проговорила я.
– Ох, мне жаль, – посочувствовала девушка. – Но не принимай близко к сердцу, поначалу все косячат, затем втягиваются. А ты молодец, вон как быстро со всем управляешься, и недели не прошло.
– Стараюсь.
– Ты прости, что я с холодком к тебе в первый день отнеслась. Сама подумай, ты человек новый, а я незнакомцам не доверяю. Тем более, здесь все друг на друга доносят за малейшую провинность.
– Мне прилетело за дело, – честно сказала я.
– Мне тоже прилетало, и не раз, но, как видишь, я всё ещё здесь.
– Тебе вычитали штраф из зарплаты?
– Да, пару раз, – охотно делилась Бидди. – Однажды я перестаралась с отбеливателем и испортила обивку на диване в кабинете у Майерса, во второй раз разбила статуэтку. Случайно. Но я лишилась месячного заработка.
– Печально.
– Да, но, знаешь, что я тебе скажу? Хорошо, что не заставили доплачивать за еду из собственного кармана. А стоимость статуэтки чуть ли не в три раза больше, чем мой заработок за месяц – мне Эрла сказала, а она знает толк в старинных вещах.
Среди горничных не было девушки с таким именем, поэтому я не удержалась от вопроса:
– Кто такая Эрла?
Бидди почему-то резко побледнела и хотела замять разговор, но я настаивала.
– Только ты никому, ладно? – сдалась она. – Поклянись!
Вот это порядки здесь!.. Не то чтобы меня разбирало сильное любопытство, однако хотелось знать, с чем здесь сталкиваются девушки, зарабатывая на жизнь мытьём окон и натиранием полов.
– Обещаю, что никому не проболтаюсь, – ответила я.
– Эрла работала здесь до тебя.
Ну это понятно. А дальше что? Бидди молчала. Пришлось задавать наводящие вопросы:
– Она уволилась? Или её уволили?
– Её попросили уйти по собственному желанию.
– Она разбила что-то очень ценное?
– Нет, не в этом дело.
– А в чём?
– Когда тебя брали на работу, предупреждали о запрете отношений с противоположным полом?
– Конечно.
– Всех предупреждают. А Эрла… В общем, она спуталась с кем-то и, мне кажется, когда она покидала остров, уже ждала ребёнка.
Мне стало нехорошо. Почему-то сразу подумалось на Райана, а не на Майерса и тем более не на садовника или лакея.
– Мы жили с ней в одной комнате, как теперь с тобой, – продолжала шёпотом Бидди, – и я стала замечать, что она изменилась. Её тошнило по утрам, становилось дурно от запаха хлорки, одолевала сонливость, всё валилось из рук.
– И кто же отец?
Бидди огляделась по сторонам, прежде чем ответить:
– Не думаю, что это сэр Райан. Он не падок на горничных. Но у него много друзей.
Не падок на горничных? А кто заигрывал со мной, чуть не выпрыгивая из окна? Но, получается, зная о том, что у него скоро родится ребёнок, он продолжает строить глазки другим девушкам? А леди Мэделин? Неужели знала и нарочно отослала Эрлу с глаз долой? У меня просто в голове не укладывается, как можно быть такими аморальными и бесчестными? И хозяйка, и её сынок стоят друг друга.
– Я посчитала своим долгом предупредить тебя, – продолжала Бидди. – Просто будь осторожной и не думай, что кто-то из этих чванливых драконов на тебе женится.
– Было бы глупо надеяться на это, – согласилась я. – А где теперь Эрла? У неё всё в порядке?
– Не знаю. Я даже не видела, как она покидала остров. Мирна просто поставила всех в известность, что Эрла уволилась.
– Ясно.
Немного помолчав, Бидди спросила:
– Ты хоть раз видела нормального дракона? В смысле, не переполненного чувством собственной сверхважности? Чтобы с ним можно было пообщаться так же просто, как мы общаемся с тобой? Нет? Вот и я таких не встречала.
Бидди даже не представляет, что прямо сейчас общается с одним из тщеславных, чванливых и переполненных чувством собственной сверхважности драконов. Но в ближайшее время я ей точно этого не скажу.
День прошёл относительно спокойно. Я ничего не разбила, не пролила и даже не показалась на глаза ни одному из хозяев.
К вечеру сильно похолодало и Мирна поручила мне растопить камины в покоях леди Мэделин. К счастью, я знала, как это делается – видела не раз, как слуги топили камин в гостиной на Жемчужном острове. Мама обожала живое тепло, хотя у нас работало центральное отопление.
Начала я со спальни – неуютной, богатой, с преобладанием белого, голубого и золотого цветов в интерьере. Для растопки предлагались старые газеты и неожиданно в глаза бросилась фотография солидного джентльмена и обведенный жирной чёрной рамкой некролог: «В ночь на тринадцатое марта на пятьдесят втором году жизни в автокатастрофе трагически погиб бизнесмен Родерик Финдли, чей вклад в развитие Суинфорда сложно переоценить. Мистер Финдли стоял у истоков создания торговой марки «Сахарная жизнь». Сегодня «Сахарная жизнь» – крупный игрок на мировом рынке пищевой промышленности, это более двухсот наименований видов продукции, свыше пятидесяти магазинов в крупных городах Королевства, оригинальные рецептуры, новейшие технологии и постоянное повышение качества и безопасности кондитерских изделий».
В Таунсенде нет ни одного магазина под названием «Сахарная жизнь». Связано ли это с тем, что там живёт первая жена моего покойного отца? Или это чистая случайность? Так или иначе, а ещё несколько дней тому в одном из магазинчиков «Сахарной жизни» мне отказали в приёме на работу, правда, своей фамилии назвать я не успела…
«Вдова и трое сыновей безутешно скорбят о безвременной кончине горячо любимого супруга и любящего отца, – читала я дальше, – коим, безусловно, был Родерик Финдли. Похороны состоятся четырнадцатого марта в одиннадцать часов на кладбище святого Стефания».
Этому некрологу, как и самой газете, больше месяца от роду. Но мне не понравилось в нём одно – статья больше напоминала рекламу «Сахарной жизни», чем рассказывала о том, каким на самом деле был мой отец. А в том, что это был он, я не сомневалась ни секунды.
Эмоции накатили, и я едва дождалась окончания рабочего дня. Не став ждать, пока Бидди уснёт, я заперлась в душе, разделась и вылетела в открытое окно. На сей раз я не летала без цели – я направлялась в Суинфорд.
Полтора часа полёта – и я уже кружила над кладбищем святого Стефания. Повсюду покосившиеся, обросшие мхом надгробия, мрачные кипарисы, пугающие пещеры склепов с нелепыми мраморными ангелами…