Лавкрафт Говард Филипс
Узник фараонов
Говард ЛАВКРАФТ
УЗНИК ФАРАОНОВ
Каждая тайна влечет за собой новую тайну. С тех пор как мое имя стало ассоциироваться с необъяснимыми ситуациями, я все время пытаюсь бороться против обстоятельств, связанных в умах людей с моей деятельностью и репутацией. Большинство этих событий не представляет никакого интереса, хотя некоторые из них были даже драматичными. Какие-то случаи доставляли мне лишь приятные ощущения опасности, другие же заставляли прибегать к довольно обстоятельным научным и историческим исследованиям. Я всегда свободно обсуждал эти события и продолжаю это делать, за исключением лишь одного случая, о котором до сегодняшнего дня не решался упоминать. Я вынужден все рассказать только лишь из-за расследования, предпринятого издателями некоего иллюстрированного журнала, разжигающими ажиотаж вокруг этого сугубо личного дела. Речь идет о частном визите в Египет 14 лет назад, о котором я по многим причинам избегал говорить. С одной стороны, я не стремился извлечь выгоду ни из опубликования различных достоверных событий и обстоятельств, вероятно неизвестных тысячам глазеющих на пирамиды туристов, ни из раскрытия секретов, ревниво охраняемых большими людьми в Каире. С другой стороны, мне не хотелось рассуждать о происшествии, в котором мое больное воображение могло сыграть огромную роль. То, что я видел или мне казалось, что видел, без сомнения не происходило. Мое возбужденное состояние, в котором я находился вследствие исключительных обстоятельств, увлекло меня в одну фатальную ночь в это приключение.
***
Был январь 1917 года. Мой контракт в Англии только что закончился, и я подписал новый о гастролях в австралийских театрах. У меня было достаточно времени для переезда, и я решил извлечь из этого максимум выгоды. Сопровождаемый моей супругой я, не теряя времени, перебрался на континент и взошел на борт теплохода "Мальва", шедшего в Порт-Саид: я решил проехаться по основным историческим местам Нижнего Египта перед тем, как отправиться в Австралию. Это путешествие, прекрасное само по себе, было к тому же украшено многочисленными номерами находящегося на борту теплохода фокусника. Желая оградить свой покой, я сначала путешествовал инкогнито. Но банальные трюки, с помощью которых фокусник старался покорить пассажиров, возбудили у меня желание превзойти его, и мне пришлось раскрыть свое имя. Я коснулся этого эпизода из-за тех последствий, которые он вызвал позднее и которые я должен был бы предвидеть, прежде чем раскрывать свое имя на переполненном туристами пароходе в долине реки Нил. В итоге, куда бы я ни пошел, меня повсюду узнавали, что, безусловно, лишило меня и мою супругу необходимого покоя. Я предпринял эту морскую прогулку в надежде насладиться достопримечательностями древней долины, а в итоге сам стал объектом любопытства со стороны других пассажиров.
Приехав в Египет в поисках живописных и мистических мест, мы были несколько разочарованы, когда корабль бросил якорь в Порт-Саиде. Песчаные дюны, бакены, качающиеся на низкой воде, и маленький сумрачный европейский город, в котором интерес представляла, пожалуй, лишь статуя Лессе-па, только усилили наше нетерпение добраться, наконец, до настоящих туристских мест. Мы решили побывать в Каире, затем у пирамид и отправиться в Австралию на пароходе из Александрии, что позволило бы нам посетить греко-романские места этого города. Четырехчасовой переезд по железной дороге показался нам довольно сносным. Мы увидели большую часть Суэцкого канала, вдоль которого поезд следовал до Ис-маилии, и успели почувствовать дыхание Древнего Египта, обнаружив реставрируемый канал эпохи Средней Империи.
Вечер уже опускался над Каиром, когда мы прибыли в этот город. Центральный вокзал хотя и ослепил нас сверкающим светом, но не очаровал, так как все вокруг носило европейский отпечаток. И только пестрая толпа радовала наш взор. Прозаичное метро доставило нас к площади, заставленной такси и трамваями. Повсюду струился свет, выхватывая из темноты огромные здания. Особенно ярко был освещен театр, в котором меня тщетно уговаривали выступить и который я затем посетил в качестве зрителя. Не так давно он стал называться "Американский Космограф". Мы взяли такси и, проехав по широким элегантным улицам, высадились у отеля "Шеффилд". Среди утонченного сервиса ресторанов и великолепия англоамериканских лифтов загадочный Восток со своим незабываемым прошлым показался слишком далеким. И все же следующий день в полной мере погрузил нас в атмосферу, достойную "Тысячи и одной ночи". На извилистых экзотических улицах Каира, казалось, воскрес Багдад Харун ар-Рашида. Мы прошлись по эзбекийским садам в поисках индийского квартала, согласившись с присутствием шумного гида, который несмотря на дальнейшие события, показал себя мастером своего дела. Лишь много позже я признался себе, что лучше бы было нанять дипломированного гида. Наш был бритым субъектом со странно низким и чистым голосом. Он походил на фараона, называл себя Абдулом Рейс Ель-Дрогменом и, казалось, имел влияние на людей определенного сорта. Потом в полиции нам заявили, что этот человек им незнаком и добавили, что "Рейс" - это нечто вроде прозвища, которое дают человеку, пользующемуся определенным влиянием, а "Дрогмэн" - ни что иное, как грубое искажение слова, применяемого для обозначения руководителя группы туристов - "dragoman".
Абдул познакомил нас с чудесами, о которых мы лишь слышали и которые мечтали увидеть. Старый Каир, каким он вам его показал, был просто живой историей. Это были лабиринты тихих улочек, наполненных ароматом пряностей, на которых мавританские балконы и окна с выступами противостоящих домов почти касались друг друга. По дороге нам встречались заторы, мы слышали странные крики, щелканье кнута, скрип повозок, звон монет и рев ослов. Перед нашими глазами стоял пестрый калейдоскоп из одежды разных цветов, покрывал, тюрбанов и фесок. Носильщики воды и дервиши, кошки и собаки, говорливые остряки и, бородатые старцы - все смешались здесь. Стенания слепых нищих, скрючившихся на паперти, перебивались звучными призывами муллы с крыши минарета, четко выделявшегося на фоне глубокого, неизменно голубого неба.
Мы посетили спокойные базары, которые не показались от этого нам менее привлекательными. Специи, благовония, фимиам, ковры, шелка, кожи были щедро выложены на прилавки. Чуть дальше наше внимание привлекла Коринтьенская колонна из Гелиополиса, куда Август направил один из своих трех египетских легионов. Античность смешивалась с экзотикой. Мы увидели все мечети и музеи. Наслаждения, подаренные нам Аравией, бледнели перед прелестью бесчисленных сокровищ таинственного Египта фараонов. Это должно было стать апогеем нашего путешествия, но в этот миг все наше внимание было привлечено великолепными могилами-мечетями халифов, которые образовали феерический некрополь на краю Аравийской пустыни. Абдул провел нас вдоль Шариа Мехмет-Али до Бабель-Азаб, старинной мечети султана Хассана. С боков ее закрывали башни, за которыми крутая, окруженная стенами лестница вела в мощную цитадель, построенную Саладином из камней заброшенных пирамид. Солнце уже садилось, когда началось наше восхождение. Мы поднялись на одну из башен мечети Мехмета-Али и замерли, созерцая с высокого парапета сверкающий мистический Каир с его золочеными соборами, устремленными в небо минаретами и пылающими садами.