Но в прошлом году Хьюго д’Амбрей необдуманно принял решение занять Дервудский замок, который находился между его владением и одним из земельных владений Ровены. Это было все равно что потревожить осиное гнездо, потому что Дервуд принадлежал одному из умелых военачальников северных графств, лорду Фалкхерсту, который не только пришел на помощь своим вассалам в Дервуде, изгнав осаждавших и заставив их отступить к своим границам, но затем принялся методично уничтожать все владения д’Амбрейя.
К сожалению, не только личная собственность Хьюго стала целью Фалкхерста, но и та, которая находилась под его опекой. И даже несмотря на то что Хьюго два месяца назад погиб на войне, начавшейся из-за его же жадности, Фалкхерст не испытывал чувства удовлетворения.
Гилберт предложил мир, но его предложение было отвергнуто. Это разъярило его и укрепило в желании любой ценой вернуть обратно земли д’Амбрейев. И чтобы осуществить свой замысел, он решил принести в жертву Ровену. Она должна была выйти замуж за лорда Лайонза и родить от него сына. Это условие было необходимым, так как только наследник Лайонза мог сделать Гилберта полным хозяином земель и богатств Лайонза, благодаря которым он надеялся отвоевать земли, принадлежавшие ему и его сводной сестре и находившиеся в руках Фалкхерста.
Да, действительно, этот план был прекрасен. Он давал Гилберту все, к чему тот стремился, включая в перспективе сожительство с Ровеной, ибо он был почти влюблен в эту изящную златокудрую красавицу.
Желание овладеть ею охватило его в тот самый момент, когда он впервые увидел ее. Ровене тогда было всего лишь пятнадцать лет. Но его отец не допустил этого, объяснив, что, если она потеряет девственность, ценность ее резко упадет, хотя у него не было намерения выдавать ее замуж. И Гилберт был достаточно умен, чтобы понимать, что он не будет первым обладать ею. Он был готов ждать, когда вопрос о ее девственности уже не будет играть никакой роли.
Именно поэтому Гилберт хорошо с ней обращался, опасаясь, как бы она не увидела в нем жестокости — черты характера, унаследованной им от отца. Он хотел, чтобы и Ровена воспылала страстью к нему. Он так желал ее, что даже сам мог бы жениться на ней, если бы он получил от этого какую-нибудь выгоду. Но так как д’Амбрейи уже управляли ее землями, выгоды в этом не было. Он намеревался, как только она лишится девственности, овладеть ею.
Самым легким делом в этом плане будет избавиться от ее супруга, и совсем не легко будет добиться взаимности от Ровены.
Странным, на его взгляд, было то, что брак с Лайонзом явно настраивал ее против него. Он не считал таким уж большим преступлением избивать ее мать, чтобы принудить Ровену к согласию на брак. Отнюдь, он даже привык наблюдать, как его отец избивал леди Анну, и это ему не казалось чем-то необычным. Он не принял во внимание того, что Ровена все эти три года находилась в замке Кимеле, а не с матерью в замке д’Амбрей и не видела ничего подобного. Она не могла спокойно относиться к таким вещам. Гилберт был уверен, что его жестокость по отношению к леди Анне не произведет на Ровену слишком сильного впечатления. Просто это было самым легким, к чему он мог прибегнуть, чтобы добиться ее согласия на брак, и потому он сразу применил силу, когда уговоры и разъяснения выгоды этого брака не помогли.
Но расчет на то, что Ровена не испытывает никаких чувств по отношению к матери, был первой ошибкой Гилберта. Вторая его ошибка заключалась в том, что он даже не взглянул на девушку с того момента, как начал избивать ее мать. Но заметив, как Анна смотрит на свою дочь, он прекрасно осознал свои ошибки. Девушка любила, очень любила свою мать. Ее огромные, как два сапфира, глаза были полны слез. Она испытывала муки, стараясь удержаться от того, чтобы не начать умолять его прекратить эту сцену. Лучше бы он одурманил ее и после церемонии заключения брака с Лайонзом уложил ее на супружеское ложе прежде, чем она пришла бы в себя. А теперь эти прекрасные синие глаза смотрели на него с таким отвращением, что он понял: его мечта так и останется мечтой, она никогда не захочет быть с ним. Что ж, пусть будет так. Он все равно овладеет ею, и очень скоро. Но мысль о том, что он совершил ошибку, привела его в ярость, и он ударил Анну кулаком по голове. Она рухнула, не произнеся ни звука.