Слабый румянец, игравший на щеках Ровены, снова исчез. Она больше не задавала вопросов, но только потому, что боялась узнать, кто из ее рыцарей был еще жив, а кто нет. Кого она должна винить в их гибели? Фалкхерста, нанесшего смертельный удар, или Гилберта и его отца, спровоцировавших гнев Фалкхерста? Боже милостивый, когда на этой земле воцарится мир?
Она тихо попросила Гилберта, чтобы ее отпустили. Тот кивнул своим людям, и она направилась к матери. Гилберт поймал ее за руку и потянул к двери. Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.
— Позвольте мне подойти к ней.
— Нет. Служанки сейчас помогут ей.
— Гилберт, я не видела ее три года, — напомнила ему Ровена. Но ей следовало бы понять, что Гилберту все это было абсолютно безразлично.
— Вы сможете увидеться с ней, как только у вас появится ребенок Лайонза.
Она еще несколько раз попыталась освободиться, но безуспешно. Она больше не могла молчать и дала волю своим чувствам, прошептав с ненавистью:
— Вы отвратительны, вы даже хуже, чем ваш отец. По крайней мере, он был честен в своей жестокости!
Он еще крепче сжал ее руку. Это был единственный признак того, что ее слова задели его.
— Я руководствовался только вашими интересами…
— Лжец! Я сделаю то, что вы хотите.
Ему захотелось заключить ее в свои объятия и поцеловать, так как пламя ярости вызвало у него желание овладеть ею. Но он не осмелился даже на поцелуй. Отправь он ее в постель Лайонза не девственницей, он только потеряет ее, а это положит конец его мечтаниям поживиться богатством старого лорда.
Поэтому он только произнес:
— Успокойся, мы отправимся в Киркборо сегодня. Завтра состоится церемония вашего бракосочетания.
Через час ему сообщили, что Ровена заснула.
Глава 2
Они прибыли в Киркборо в тот самый момент, когда солнце уходило за горизонт. Ворота города все еще были открыты, но вход в город контролировал сам смотритель замка. Ровена разглядывала высокие стены, освещенные багровым светом, и ей казалось, что она входит во врата ада.
Гилберт мудро решил молчать во время их двенадцатимильного путешествия, ибо Ровена могла наговорить ему все что угодно. Формально он приходился ей приемным братом и опекуном. И не было свидетелей тому, что эти права он получил незаконно. И, если бы не мать, Ровена пошла бы на все, чтобы не попасть в положение, в котором она оказалась сейчас. Ей казалось, что она в состоянии убить Гилберта.
Но выхода у нее не было, так как она знала, что ее мать достаточно страдала в руках д’Амбрейя. К тому же она поняла, по какой причине они с матерью были разъединены. Если бы Ровена и Анна как-нибудь смогли спастись вместе, они имели бы возможность получить помощь одного из влиятельных магнатов, враждебных Стефану. Вполне вероятно Ровена вышла бы замуж, чтобы защититься от д’Амбрейя, но выбор был бы за ней.
А сейчас это уже не имело значения. Она была здесь, чтобы выйти замуж. Если только над ней не смилостивится всевышний. Как часто в своих мыслях уповала она на его помощь.
Если бы не чрезмерная любовь отца, она бы благополучно вышла замуж в возрасте четырнадцати лет, в том нежном возрасте, в котором вступают в брак большинство девушек. Ее нареченный был благородным человеком. И он не торопился с браком, ждал, пока она повзрослеет и будет способна родить ему ребенка. Ее отец не хотел искушать этого доброго лорда ее расцветающей красотой, так же как и не хотел расставаться со своей дочерью так рано.
Если бы он сам не вышел навстречу войску д’Амбрейя, он мог бы быть еще жив. Наверняка Турез находился бы в осаде, но они смогли бы бежать оттуда и уехать ко двору Генриха или к какому-нибудь другому дружественному покровителю. Если бы уважались законы, защищающие женщин, если бы только Генрих стал королем… если бы только Гилберт умер. Но было уже поздно. Она находилась во владениях Лайонза.
Поднимаясь по ступенькам лестницы, ведущей в ратушу, Ровена почти онемела от отчаяния. Ей сразу стало ясно, что Гилберт говорил правду о богатстве Лайонза. Пересекая двор, Ровена насчитала девять рыцарей, входящих в домашнюю прислугу, а в башнях и на стенах находилась масса вооруженных людей. Внутри дома она увидела еще рыцарей. На столах, накрытых к ужину, была золотая посуда, скатерти были из тончайшей материи. Даже стены, увешанные золотым и серебряным оружием, инкрустированным драгоценными камнями, свидетельствовали о богатстве своего хозяина. Многочисленные слуги, одетые в лохмотья, немытые, с трясущимися руками и пустым взглядом, были чем-то напуганы. Это ее удивило. Во дворе замка Ровена увидела трех слуг, закованных в кандалы. Одного из них, лежащего, какой-то рыцарь несколько раз сильно ударил ногой. Ровену так потрясло это зрелище, что она остановилась, и Гилберту пришлось дернуть ее за руку, чтобы она пошла дальше. Рыцарь, бивший лежащего человека, заметил се внимание и улыбнулся ей. Ни стыда, ни раскаяния. Просто улыбнулся.