Клыкатка обмякла и разжала челюсти.
Выдернув из её пасти крючок, насадила на него кусочек дурно пахнувшего мяса её же сородича.
И снова ожидание.
Порывы ветра создавали на воде рябь. Туман рассеялся, и показались лодки. Они плыли в полной тишине. Взявшись за весло, я приготовилась спешно удалиться с этого места. Причиной тому были те, кто сидел в этих ветхих судёнышках.
Мёртвые.
Нет, не те неразумные умертвия, что слоняются по лесам, и не утопленники, что порой, мыча, ползают на отмелях. Этих коренных жителей тумана называли «обречённые».
Много ходило вокруг них легенд.
Не раз я раскрывала свитки, в которых рассказывались истории о целых деревнях, которые захватывал смертоносный туман. Их несчастные жители просыпались наутро мёртвыми. Все как один: и старики, и дети.
Время шло, их тела усыхали, но они продолжали мыслить, чувствовать, порою даже сострадать.
Я не особо боялась обречённых, но всякое бывает. И среди них хватает последователей Танука, которым за честь возложить на алтарь живую.
Внимательно следя за караваном лодок, пропустила момент поклёвки. Только когда верёвку дёрнуло, я опомнилась и, выпустив весло, тихо рванула её на себя. Всплеск воды, и один из обречённых обернулся, заметя меня. В его пустых глазницах вспыхнул зелёный огонёк.
Я скорее инстинктивно продолжала тянуть верёвку на себя. Рыбина снова показалась на поверхности и сделала «свечку».
И снова громкий всплеск воды.
Мёртвый покачал головой и поднёс к безгубому рту палец, призывая меня к тишине. Замерев, я разжала руки и позволила своей добыче уйти на дно. Палочка продолжала дёргаться, давая мне понять, что рыба ещё на крючке.
Наконец, последняя лодка скрылась в тумане. Скорее по привычке я досчитала до двадцати и выдохнула.
Вцепившись в верёвку, взмолилась, чтобы рыба не ушла под коряжник. Тогда я потеряю и крючок, и грузило. Осторожно выуживая свою добычу, непроизвольно озиралась по сторонам. Неспокойно на душе было.
Туман, то наползал на нос лодки, то медленно пятился назад.
Подтащив к борту некрупную клыкатку, не стала рисковать и, размахнувшись, ударила её дубинкой.
Затащив рыбу в лодку, сплюнула от досады. Крючок эта зубастая заглотила знатно. Пришлось хорошенько повозиться, чтобы выдернуть его обратно.
Утерев ладонью влажное лицо, устало вздохнула. Определённо сегодня не мой день. На дне лодки лежало всего две клыкатки. С таким уловом радушно меня не встретят.
Я снова забросила снасть в воду.
Ещё дважды мне посчастливилось выудить длинных змеевидных рыбин, размером, правда, они были поменьше первой.
Возвращалась в храм я не с пустыми руками, но, к сожалению, последней.
Все лодки уже стояли, привязанные к колышку у берега. Кажется, наказания мне не избежать, а если я ещё и привезла меньше всех, так и вовсе показательно выпорют за лень.
Глава 4
Нет, мне не повезло.
Подплыв к безмолвному берегу, спрыгнула в мутную воду и, кряхтя от натуги, вытащила лодку на илистый песок. Порез на ладони ныл, подол серого платья намок, но меня волновало сейчас не это. Привязывая лодку к столбику, наблюдала, как ко мне спешат младшие жрицы. Ещё надежда была на улов, но по их лицам видела – жестоко накажут.
Прищурившись, я со стороны наблюдала, как они вытащили клыкатку, разложили рыбу на земле и принялись о чём-то активно перешёптываться.
Правда, слов их я не разбирала.
Моего слуха коснулось иное – тихое шептание из Тумана. Словно песнь, успокаивающая и даже убаюкивающая.
Плеск беспокойных волн, крик одинокой птицы.
– Почему так мало? Ты вернулась последней с большим опозданием, – чужой крикливый голос врезался в моё сознание. Моргнув, я уставилась на младшую жрицу. – Ты что оглохла, послушница? – вопила она. – Ты опоздала на ужин.
Её лицо перекосила злоба. Я слышала её визг, видела, как шевелятся тонкие бесцветные губы, но не могла понять, о чём она толкует. Вскинув голову, уставилась на туманное небо. Я снова расслышала всплеск волн. Это странно взбудоражило.
– Тебя накажут! – меня дёрнули за руку. – Десять ударов розгами за нерасторопность.
Они ждали мою реакцию. Наверное, думали, что испугаюсь или разозлюсь, а, может, расплачусь и стану молить их о пощаде. Но меня практически не задели слова жриц. Выпорют, ну что же, потерплю.
Туман заклубился у моих ног.
Увидя это, женщины слаженно отпрянули.
Это всегда так смешило: они всю жизнь прожили в стенах этого храма и так и не научились отличать смертоносную магию от простой дымки.
Улыбнувшись, я взглянула на их перекошенные рожи.