Выбрать главу

Она не обнаружила ничего, за исключением того, что все тело Доминика сплошь состояло из стальных мышц. Именно таким она помнила его, и ею вновь овладело отчаяние.

— Давай, Ники. — С ее губ сорвалось ласкательное имя, которое она дала ему много лет назад. Поглаживая его плечо, Лайла прошептала: — Кончай валять дурака. Ты мне нужен. Правда, очень нужен. Очнись. Пожалуйста, очнись…

— Черт побери, Лай. Вот это да!

— О! — Ее взгляд снова упал на его лицо, и она обнаружила, что смотрит в знакомые глаза цвета травы. — Ты очнулся!

— Да. — Несколько секунд он неподвижно смотрел на нее, затем осторожно приподнял голову, тряхнул ею и поморщился. — Мне повезло.

И снова зажмурился, будто его раздражал свет.

Лайла почувствовала новый приступ тревоги. Что, если у него сотрясение мозга или перелом основания черепа? Или — она вспомнила, как две минуты назад его ударили ногой в бок, — сломаны ребра? Господи, у него же может быть внутреннее кровотечение! У Лайлы пересохло в горле, и она сглотнула.

— Где у тебя болит?

— Лучше спроси, где не болит, — пробурчал Доминик. — Все же, — он поднял указательный палец, — мне приходилось выживать и в более серьезных передрягах. — Вздохнув, он открыл глаза, приподнялся на локте и накрыл своей большой теплой ладонью ее руку, вцепившуюся в решетку. — Доверься мне, со мной все в порядке. Через пару минут приду в себя.

Доверься мне. Эти слова звучали у нее в ушах эхом из прошлого. Сколько раз он говорил ей их, когда провоцировал ее на что-то опасное или запрещенное! Сколько раз она смотрела в эти зеленые глаза и поддавалась искушению! Сколько раз его прикосновение затуманивало ей разум, разжигая в теле огонь желания!

Неожиданно Доминик отпустил ее руку и перевернулся на бок. Осторожно коснувшись кончиком пальца пореза на губе, он вытер кровь тыльной стороной кисти, затем поднялся и начал ощупывать свое мускулистое тело.

Лайла наблюдала за ним, словно зачарованная. Проведя ладонью вдоль своего левого бока, Доминик бросил на нее удовлетворенный взгляд.

— Хорошие новости, принцесса. Думаю, жить буду.

Принцесса. Знакомое прозвище, произнесенное легкомысленным тоном, было похоже на пощечину. Осознав, что она по-прежнему стоит на коленях у его ног, словно покорная наложница, Лайла встала.

Не обращая на нее внимания, Доминик медленно осмотрелся вокруг. Он увидел зарешеченное окошко под потолком, тонкие подстилки на бетонных выступах, служившие кроватями, прикрытые отверстия в полу, заменявшие привычные удобства.

Он тихо присвистнул.

— Да, ребята. И этим вы хотели меня удивить? Но мне приходилось посещать и более веселые заведения. — Он снова посмотрел на нее. На мгновение ей показалось, что в его глазах появился опасный блеск, но белозубая улыбка развеяла это впечатление. — Ой, извини, я ошибся. Это же тюрьма.

Она тут сходит с ума, опасаясь, что Доминик может быть серьезно ранен, а он отпускает шуточки!

Лайла напряглась. Унижение боролось с негодованием, и негодование победило. Но она не собиралась выказывать его. Ни к чему выдавать себя.

— Твое пребывание здесь — это ведь не совпадение? — спросила Лайла, вспомнив, что он ничуть не удивился, когда увидел ее в тюрьме маленького островного государства за тысячи миль от Денвера. — Значит, — продолжила она, переводя взгляд с синяка под глазом на рассеченную губу, — ты сознательно что-то натворил, чтобы попасть сюда, потому что тебе было известно, что я нахожусь здесь.

Молчание.

— «Один-ноль» в пользу богатой девочки, — наконец произнес Доминик.

На мгновение ей захотелось его ударить. Лайла вцепилась в решетку, которая разделяла их камеры, снова напомнив себе, что она Кантрелл и поэтому не должна терять самообладание. Тем более сейчас, когда ей так хочется все знать.

— Как ты меня нашел? Как узнал, что я здесь? Это моя бабушка послала тебя? Зачем ты приехал? Почему рискуешь жизнью ради меня?

Если мыслить логически, его присутствие здесь не могло быть простым совпадением, но все же она до сих пор не могла ничего понять.

Помимо того, что Доминика и ее бабушку ничего не связывало, Лайла не виделась с ним целых десять лет. Десять лет назад она сказала Доминику, что ему лучше уйти, а он посмотрел на нее с таким же невозмутимым видом, как только что. Десять лет назад он разбил ей сердце и, равнодушно пожав плечами, навсегда исчез из ее жизни.

Воспоминания об этом до сих пор причиняли ей боль, словно и не было этих десяти лет. Он был таким же самодовольным, таким же… мужественным.