Медленно расстёгиваю молнию на джинсах и сантиметр за сантиметром спускаю их всё ниже, пока не остаюсь в одном белье — почти обнажённая и беззащитная. Но, сделав это, больше не испытываю ни капли неловкости, будто бы такое со мной уже было, словно не впервые. Точно когда-то давно мы с Брэйном уже встречались на рубеже мироздания, и вот увиделись вновь.
— Ты прекрасна, — говорит Брэйн и спускает вниз чёрные штаны. Ловко высвободившись из них, ногой отпихивает в сторону. — Твою мать, никогда не видел никого красивее.
— Господи, ты ещё и лгун. Думала, того, что ты самоуверенный наглец вполне достаточно.
— Для чего достаточно? — спрашивает, делая шаг в мою сторону.
— Для всего.
Чуть не задыхаюсь от его близости, от древесного аромата с нотками цитруса, что окутывает меня облаком. Сглатываю, не в силах справиться с эмоциями и поднимаю вверх глаза.
— У меня много разных достоинств.
Он не двигается, лишь стоит, уперев руки в бока, и я невольно любуюсь его мощным телом, сильными предплечиями и крепкими ногами, на которых тоже красуются узоры. Мне нравится, что он такой: большой, покрытый татуировками с головы до пят. Он кажется таким красивым, хотя, уверена, почти никто из моих знакомых — приличных, прилизанных — со мной не согласится. Но какая мне, в сущности, разница?
— Иди сюда, — говорю, протянув руку.
А Брэйн, словно только этого и ждал. За один длинный шаг преодолевает, разделяющее нас, расстояние и, подхватив меня на руки, несёт в комнату. Обвиваю его обнажённый торс ногами, и от соприкосновение наших тел пробегает лёгкая дрожь.
— Ты такой горячий, — произношу, зарывшись носом в его шею и легко целую, потому что не могу себе в этом отказать.
Как только мои губы касаются его кожи, Брэйн начинает чаще дышать и матерится, сквозь сцепленные зубы.
— Во всех смыслах, детка, — смеётся, но звук этот больше похож на хрип.
Брэйн вносит меня в тёмную комнату, и не успеваю ни о чём подумать, как оказываюсь лежащей на мягкой кровати. В голове проносятся сотни мыслей, но он куда-то уходит, от чего становится тоскливо и пусто.
— Паша, где ты?
— Ты меня ещё Павликом назови, — доносится из темноты, но глаза ещё не привыкли, потому как ни пытаюсь, не могу понять, с чем он там возится.
— И назову, если не скажешь, чем там занимаешься.
— Надо, вот и занимаюсь, секунду подожди, нетерпеливая какая.
И правда, проходит не больше секунды, и в углу комнаты зажигается крошечный огонёк. Потом ещё один, и ещё…
— Свечи? — выдыхаю, садясь на кровати. — Мне не мерещится?
— Нет, — отвечает, а я смотрю на его тело, освещённое пламенем свечей, на горящие странным блеском глаза и понимаю, что пропала.
Вся моя «невлюбчивость» летит коту под хвост, когда этот огромный татуированный мужик зажигает с десяток свечей.
— Да ты романтик…
— Ничерта я не романтик, но я же обещал сюрприз.
Он садится рядом, и кровать прогибается под его весом настолько, что я чуть не взлетаю до потолка.
— Ты сам — один сплошной сюрприз.
— Я знаю, — кивает и улыбается. — Я ещё тот подарок, у меня полная голова тараканов: ревнивый, жуткий собственник, а ещё работаю постоянно, с друзьями пью и морально разлагаюсь. Так что да, Брэйн — настоящий сюрприз. Сокровище дивное.
Он опирается, согнутой в локте рукой, на кровать, а второй касается моего плеча. Дрожь искрящейся дорожкой проходит вслед за его прикосновениями, даря тепло и будоража кровь.
— У тебя такая нежная кожа, — говорит почти шёпотом, — я ещё тогда, в студии, когда коснулся тебя впервые, это почувствовал.
Молчу, потому что не знаю, что на это ответить.
— Будешь вино? Я купил бутылку.
Отрицательно машу головой, потому что не хочу пить и есть. А вот его хочу.
— Может быть, тогда фрукты?
— Мне кажется, или ты издеваешься надо мной?
— Что ты? — округляет глаза, но не сдерживается и расплывается в улыбке, от которой хочется наброситься на него и сорвать с него эти проклятые бо́ксеры. Мамочки, о чём я думаю?! — А вообще, да, издеваюсь. Вино будем пить после.
16. Брэйн
Чёрт возьми, надоели все эти разговоры и прогулки по тонкому льду. Никогда ещё не был так одержим мыслью заняться с кем-то сексом. Я хочу Полину во всех возможных для этого позах, как не хотел никого и никогда ранее. Какое-то помешательство, но, чёрт возьми, я совсем не против этого, потому что именно сейчас, в этот самый момент мне охренеть как хорошо, а дальше будет ещё лучше, я знаю это.