— Юра, кстати, ты ведь так и не сказал, с кем разговаривал о Павле, — задумчиво замечает Анжела.
— Да какая разница?! — ярится мужчина и бросает гневный взгляд на жену. Его голос громом звучит, отдаётся эхом. Мгновенно все звуки разом затихают, и несколько пар глаз пялятся на нас со всех сторон. Такими темпами мы скоро станем популярнее скандалиста Панина.
— Неужели Жанночка? — ахает Поля и гневно щурит глаза.
— Нет, — нехотя и уже значительно тише отвечает Юрий. — Она всегда на твоей стороне.
— Тогда кто? Близнецы?
— Мне вот тоже интересно, кому понадобилось языком трепать, — вклиниваюсь в родственную беседу.
— Так, ладно! Это Александр, — Юрий отводит взгляд, будто мы из него клещами информацию вытаскивали. А я сижу и думаю: какой, на хрен, Александр?!
25. Полина
— Сашка, что ли? Аськин супружник? — Когда отец кивает, у меня глаза чуть из орбит не вылезают. Да какого чёрта?!
А отец, тем временем, поясняет:
— Ну, сама понимаешь, что он не мог мне не рассказать, я же его начальник всё-таки, — усмехается отец и жестом подзывает официанта. — Впрочем, и сам горел жгучим желанием поведать мне детали твоей личной жизни в подробностях.
— Он там мозгами тронулся, что ли?
У меня в голове не укладывается, что Аськин муж вдруг надумал лезть в мою личную жизнь. Что он вообще о себе возомнил? Да, понимаю, что наши с ним отношения далеки от идеала, мы почти не умеем сосуществовать на одной территории, но я ведь не лезу к ним, не чиню препятствий счастью влюблённых… Зачем он языком треплет? Чувствую, как волна злобы чёрной тучей заволакивает всё кругом. Вот же урод. Вдруг рука Брэйна обнимает меня за плечи и притягивает к сильному телу. Паша гладит по голове и целует в макушку, и это успокаивает. Страшно представить, до чего дошла бы в злобе и жажде мести, не окажись сейчас рядом любимый мужчина.
Да, чёрт возьми, любимый! И за это новое для себя чувство готова драться, будто кошка.
— Мне кто-нибудь пояснит, что это за Александр такой?
— Это Асин муж, — произношу, теснее прижимаясь к Брэйну. Понимаю, что отцу это вряд ли понравится, но наплевать: он и так слишком долго позволял себе устраивать мою жизнь. Пусть поймёт наконец, что его очаровательная дочурка — выросла.
— А-а-а, тот, который на ночь двери плотно запирает и телефон отключает? — смеётся Брэйн, а я улыбаюсь, вспомнив, как он лез через забор. Кажется, это было так давно, словно всю жизнь знакомы. — Я из-за его придури штаны любимые, между прочим, порвал, так что он в какой-то мере мой должник.
Подходит официант, приносит ещё чашки кофе, хотя мы и предыдущий не допили, а после ставит в центр стола бутылку коньяка.
— Думаю, надо выпить за знакомство, — говорит папа, пристально рассматривая Брэйна. Ох, не нравится мне этот взгляд. — Как вы, Павел, на это смотрите?
Ой, знаю я эти приколы: сейчас Брэйн согласится и навсегда прослывёт в глазах отца алкоголиком, заливающим в глотку коньяк с самого утра. Только хочу открыть рот, чтобы предупредить Пашу, но он оказывается быстрее:
— Спасибо, конечно, но нет, я за рулём.
— Ну, немного же можно, в кофе по глоточку? — Отец совершенно серьёзно продолжает гнуть свою линию. — От этого ничего не будет, уверяю.
Ах ты, провокатор.
— Благодарю сердечно, но мой ответ "нет". Да и не хотите же вы знать, что ваша дочь разъезжает по городу с нетрезвым водителем?
— Куда это ты меня везти собираешься?
— Тебе скажи и сразу раньше времени обрадуешься, — ерошит мои волосы на затылке, от чего хочется мурчать и ластиться, бесстыдно разомлев. Но нет, сейчас я слишком зла на Сашу и Асю, которая единственная знала нашу историю с Брэйном во всех подробностях. Её муж не мог ткнуть пальцем в небо и угадать. Значит, рассказала ему. Не думаю, что хотела такого исхода, вряд ли в курсе о самодеятельности муженька, но факт остаётся фактом: доля и её вины в этом есть.
— Павел, скажите мне, пожалуйста, как долго занимаетесь татуировками? — Мама заметно расслабилась, а из глаз ушёл страх, что мы сейчас все здесь передерёмся к чертям собачьим.
— Лет с пятнадцати, наверное. Сделал свою первую машинку из маленького моторчика, шариковой ручки и гитарной струны. Адский механизм, надо вам сказать, но руку набить помог. А потом долгие годы учёбы, семинаров, мастер-классов… И вот сейчас я тот, кто есть.
— А скажите, — мама неопределённо пожимает плечами, вскидывает руку и задумывается, будто слова подобрать пытается. В этом она вся: слишком мягкая и культурная, — на голове было делать обязательно?