— Сад выглядит совсем не так, как должен выглядеть, — сказала мисс Марпл, по-прежнему рассеянно. — Доктор Хейдок категорически запретил мне наклоняться и становиться на колени… В самом деле, что можно сделать, если не наклоняться и не опускаться на колени? Конечно, есть старик Эдвардс, но он такой упрямый… А все эти случайные заработки вырабатывают дурные привычки без конца гонять чаи и работать спустя рукава.
— О, я знаю, — согласилась миссис Макгилликадди.
— Конечно, дело не в запрещении наклоняться, но действительно, особенно после обеда — а я набрала вес, — тут она окинула взглядом свои пухлые формы, — у меня потом бывает изжога.
Воцарилось молчание. Затем миссис Макгилликадди встала неподвижно, расставив ноги, и повернулась к подруге.
— Ну? — спросила она. Это было короткое, незначительное слово, но тон миссис Макгилликадди придал ему большое значение, и мисс Марпл прекрасно поняла его.
— Я знаю, — сказала она.
Дамы посмотрели друг на дружку.
— Я думаю, — сказала мисс Марпл, — мы могли бы дойти до полицейского участка и поговорить с сержантом Корнишем. Он умный и терпеливый, и я его очень хорошо знаю, а он знает меня. Думаю, он выслушает нас и передаст сведения куда нужно.
Поэтому примерно три четверти часа спустя мисс Марпл и миссис Макгилликадди уже беседовали с серьезным человеком со свежим цветом лица, в возрасте тридцати-сорока лет, который внимательно слушал то, что они ему говорили.
Фрэнк Корниш принял дам сердечно и даже почтительно. Он придвинул им стулья и сказал:
— Что я могу для вас сделать, мисс Марпл?
— Я бы попросила вас выслушать мою подругу, миссис Макгилликадди.
И сержант Корниш ее выслушал. После завершения повествования он пару минут молчал. Потом сказал:
— Это очень необычная история. — Его глаза незаметно оценивали миссис Макгилликадди, пока она говорила.
В целом у него сложилось благоприятное впечатление. Разумная женщина, способная рассказывать ясно, не обладающая слишком большим воображением, насколько он мог судить, и не истеричная. Более того, мисс Марпл, кажется, верила в правдивость рассказа подруги, а сержант хорошо знал мисс Марпл. Собственно, все жители Сент-Мэри-Мида знали ее — мягкую и нерешительную на вид, но обладающую чрезвычайно острым умом и проницательностью.
Он откашлялся и заговорил:
— Конечно, вы могли ошибиться — я не говорю, что ошиблись, имейте в виду, — но это возможно. Много странных вещей случается; может быть, это было не так серьезно и фатально…
— Я знаю, что видела, — мрачно произнесла миссис Макгилликадди.
«И ты будешь упорствовать в своем мнении, — подумал Фрэнк Корниш, — а потом окажется, что ты, как ни странно, права».
Вслух же он сказал:
— Вы сообщили об этом железнодорожным чиновникам, а потом пришли и сообщили мне. Это правильные действия, и вы можете на меня положиться — расследование будет проведено.
Он замолчал. Мисс Марпл мягко и удовлетворенно кивнула. Миссис Макгилликадди не чувствовала такого же удовлетворения, но ничего не сказала. Сержант Корниш обратился к мисс Марпл, не столько потому, что хотел узнать ее мысли, сколько потому, что хотел услышать, что она скажет.
— Если факты именно таковы, — спросил он, — как вы считаете, что произошло с телом?
— По-видимому, есть только две возможности, — без колебаний ответила мисс Марпл. — Вероятнее всего, разумеется, что тело оставили в поезде, но теперь это кажется маловероятным, потому что иначе его обнаружил бы в ту же ночь другой пассажир или же служащие железной дороги на конечной станции.
Корниш кивнул.
— Другой единственно возможный выход для убийцы — вытолкнуть тело из поезда на рельсы. Полагаю, оно до сих пор лежит где-то на путях, и его еще не обнаружили, хотя это кажется совершенно неправдоподобным. Но, насколько я вижу, другого способа избавиться от тела нет.
— В книгах пишут о трупах, спрятанных в сундуках, — сказала миссис Макгилликадди, — но в наше время никто не путешествует с сундуками, только с чемоданами, а спрятать труп в чемодан невозможно.