Он почти не изменился. Чёрт. Да что там, он стал еще лучше. Сейчас ко мне почти вплотную приблизился сногсшибательный мужик. Все тот же нос с горбинкой, притягательные губы, весёлый прищур шоколадных глаз. К гладковыбритой щеке хочется прикоснуться, а небрежно расстегнутая пара пуговиц на белоснежной рубашке почти доводит до предынфарктного состояния.
– Привет, Солнцева, это же ты? – его улыбка плавит изнутри. За годы научилась не тушеваться, даже если обстоятельства дают под дых.
– Привет, Богачев. Ну, то, что это ты, сомнений никаких, – получилось подхватить непринужденный тон.
– Я как видишь. Позволишь присесть? – кивает на соседний барный стул.
– Да, пожалуйста, – беззаботно жму плечом.
Усаживается рядом. Вспомнив, как сама карабкалась на стул, отмечаю, что красавчик по-прежнему великолепно владеет телом.
Сердце выдает сотню ударов в минуту. Как же душно, но расстегивать воротник блузки при нем не решаюсь... И тут напоминаю себе про "чай не 16". Давно пора отпустить тормоза. Поворачиваюсь, закидываю ногу на ногу:
– А ты один здесь?
Отвечает, чуть запнувшись:
– Да, уже один... Может, переместимся за мой столик?
– А, давай! – волшебным образом спрыгиваю с дурацкого стула без потерь.
– Я угощаю, ты не против? – заглядывает в глаза, словно и вправду спрашивает разрешения.
– Не против.
Вскоре официант приносит вино, закуски, горячее. От десерта отказываюсь.
– Рассказывай, где ты, что ты?
– Работаю в роддоме врачом-акушером. Недавно развелась. Детей нет, – получилось грустно, хотя задумывалось равнодушно, – А у тебя как жизнь?
– Да как... – прерывается, чтобы разлить вино по бокалам, но кажется, причина заминки не только в этом, – На севере, в основном, работаю. Приходится много ездить. Вот и в родной город занесло.
– Так ты проездом?
А в голове: "О семье не упомянул. Конечно, женат, разве такой может быть один? Слишком много вина, все труднее оторвать взгляд от его губ".
– Не совсем, но ненадолго.
– Ясно, – облизываю пересохшие губы, – Душно, – расстегиваю-таки пуговицу на блузке.
– Здесь, кстати, красивая терраса, вид на город отменный, пойдем проветримся?
На улице свежо и прохладно. Невольно поежившись, любуюсь ночным городом.
– Вид, действительно, впечатляющий, – не замечаю, как он оказывается за спиной. Накидывает на плечи пиджак.
– Ты замёрзла, – шепчет на ухо.
Он пахнет умопомрачительно.
– Богачев, ты со мной флиртуешь? – произношу равнодушно. А внутри бушует шторм. Предательские стринги стали мокрыми насквозь еще за барной стойкой.
– А можно? – все тот же вкрадчивый шёпот.
Поворачиваюсь к нему и обхватываю шею руками:
– Можно.
Сегодня можно все. Плевать на безответную любовь, на неудачный брак, на собственную глупость, заставлявшую в угоду мужу откладывать рождение ребенка. Плевать на все, сейчас важны только его губы. Они именно такие, какими я представляла. Упругие, но податливые, настойчивые, но нежные.
Легкие касания быстро перерастают в неистовый поцелуй. И вот он покусывает не только губы, но и подбородок, шею, нетерпеливо спускается к краю расстегнутой блузки. Его руки скользят вниз. Дыхание сбивается, он произносит:
– Не могу больше. Ань, здесь у них номер можно снять. Идём?
Разве можно отказаться от сказки? Пусть скоро все исчезнет, и карета превратится в тыкву. Но сейчас я в объятиях принца. И он полностью в моей власти. Прочь сомнения и глупые мысли. Он здесь, этого достаточно.
Словно в тумане иду, держа его за руку. Он что-то говорит администраторше, та отвечает, улыбаясь. "Даже не думай, губастая, он мой!". В порыве ревности прижимаюсь к его боку, он в ответ обнимает крепче. "Видала?". Победный взгляд. Администраторша протягивает ключ и отворачивается. "Так-то!". Перевожу взгляд на Грэга, он спрашивает, глядя на губы:
– Идем?
– Идём.
В номере не включаем свет. Уличного фонаря вполне достаточно. Грэг начинает осыпать поцелуями прямо с порога. Прижимаюсь к нему всем телом. И чувствую внушительное напряжение, уткнувшееся мне между ног.
Одежда мешает, мы торопливо с ней расстаемся. Дольше всех сопротивляется блузка, жемчужные пуговицы никак не хотят поддаваться. Расстегиваем их в четыре руки. Его ладонь, наконец, ныряет под кружево лифчика. Я выгибаюсь, когда губы находят сначала одну затвердевшую бусину, затем вторую.
– Сними уже его, – нетерпеливо прошу. Грэг находит застёжку и освобождает грудь из кружевного плена.
– Ань, ты прекрасна, – продолжая целовать, спускается ниже.
Все же добираемся до широкой кровати. Грэг еще в одежде, решаю срочно это исправить.
Под белой рубашкой скрывается загорелый мускулистый торс. Не к месту мелькает вопрос: "Это спортзал или по работе?" Но все мысли улетучиваются, как только Грэг стягивает юбку.