они поминали Жуковского. 18 августа 1852 года П. И. Бартенев писал Погодину:
"Посылаю вам выписку из письма ко мне графини Антонины Дмитриевны: "Во
Франкфурте, на днях, мы имели грустное утешение читать несколько стихов,
оставшихся после Жуковского. Кроме неоконченной большой поэмы, которой
только отрывки остались, есть много маленьких пьес. Две особенно мне
понравились, одна: "Розы" -- по христианскому, глубоко утешительному чувству, другая: "Египетская тьма" -- по силе стихов и мрачной фантазии картины. --
Самые первые стихи поэмы "Странствующего жида" прекрасны, но вряд ли
позволит цензура, а остальные трудно разобрать теперь, пока не сделана копия
чисто. Дети Жуковского премилые, а мальчик семилетний -- живой портрет
Василия Андреевича. Если будете писать М. П. Погодину, попросите его сказать
от меня графу Уварову, что этот мальчик совершенный двойник того портрета
Кипренского, который в Поречье". Я передал вам больше, нежели поручила
графиня, в надежде, что вы с удовольствием прочтете известие об оставшихся
драгоценностях". <...>
Едва опустили в могилу Жуковского, как благодарная муза Клио вступает
в свои права. В "Москвитянине" того же 1852 года появляются "Воспоминания о
В. А. Жуковском"21, с следующим примечанием Погодина: "Года три тому назад
была напечатана в "Москвитянине" статья о детстве Жуковского. Она так
любопытна, -- писал Погодин, -- что мы решаемся перепечатать ее теперь;
недавняя кончина незабвенного нашего поэта возвышает цену всякого о нем
воспоминания; -- впрочем, известная статья обновляется здесь еще многими
новыми подробностями, сообщенными тогда же редактору "Москвитянина" ее
автором, по поводу его вопросов, но не напечатанными в то время вследствие
других соображений".
"Воспоминания" эти вызвали следующие любопытные строки М. А.
Дмитриева в письме его к Погодину (из села Богородского, 3 ноября 1852 г.):
"Статья о Жуковском хотя и была прежде напечатана, но интересна и пришлась
кстати. Только в ней сказано, что Жуковский не был в Дерпте. Нет, он был в то
время, как Воейков был профессором, и, кажется, в 1815 году. Там он
познакомился с Эверсом, что свидетельствует его послание "К старцу Эверсу" и
примечание, в котором сказано: "писано после праздника, данного студентами
Дерптского университета". -- Из самого послания видно, что он был на этом
празднике лично:
Там Эверс мне на братство руку дал.
Могу ль забыть священное мгновенье,
Когда, мой брат, к руке твоей святой
Я прикоснуть дерзнул уста с лобзаньем,
Когда стоял ты, старец, предо мной
С отеческим мне счастия желаньем?
Я узнал Жуковского или в конце 1813 года, или в начале 1814 и помню,
что он потом был в Дерпте, а стихи свидетельствуют, что это было в 1815 году.
Жена Воейкова А. А. Протасова, которой посвящена "Светлана". У них-то и был
Жуковский в Дерпте. После того, где сказано, что Жуковский прислал "Певца" к
Тургеневу, надобно было прибавить, что он его тогда же и напечатал. Это было 1-
е издание 1813 года. А в статье, кажется, смешаны два издания. Вот история
второго: императрица Мария Феодоровна, восхищавшаяся "Певцом", поручила И.
И. Дмитриеву напечатать его вторым великолепным изданием и отослать от ее
имени к Жуковскому бриллиантовый перстень. Вследствие этого, по письму
Ивана Ивановича, Жуковский прислал к нему рукописного "Певца", умноженного
именами военных людей, которых в первом издании не было. Алексей
Николаевич Оленин нарисовал прекраснейшие три виньета, которые были
отлично выгравированы; и в таком виде явилось в том же году второе издание.
Оно у меня есть. По поручению И. И. Дмитриева им занимался Дмитрий
Васильевич Дашков, бывший впоследствии тоже министром юстиции. Два
министра юстиции, настоящий и будущий, занимались изданием стихов молодого
стихотворца. Дашков писал и примечания к "Певцу", которые и доныне
печатаются с буквами: ДД. Но посвящение императрице: "Мой слабый стих
царица одобряет!", которое Жуковский прислал к И. И. Дмитриеву вместе с
"Певцом" и которое он хотел поместить в начале этого издания, государыня, по
скромности, не позволила напечатать; оно было издано уже после. Я сказал: "по
скромности", потому что так выразился мне об этом мой дядя. Но я скажу: "по
христианскому смирению", потому что в этом посвящении говорится о
благодеянии государыни сиротам и всем призреваемым и воспитываемым в ее
заведениях". <...>
В другом письме Дмитриев писал Погодину: "О Жуковском, однако, мало