"Жуковский, помнишь ли былое?" В письмах к нему Кольцов и Кюхельбекер,
Гоголь и Пушкин вспоминают о встречах с наставником, другом, соратником.
Жуковский настолько важное и живое лицо русского литературного процесса, что
представить без него дружеское литературное письмо просто невозможно. С ним
связывают большие надежды, его призывают обратиться к национальным
сюжетам, его критикуют и им восхищаются, благодарят за помощь -- одним
словом, создается коллективный эпистолярный портрет Жуковского.
Можно спорить, насколько письма, тем более прижизненные, вообще
мемуарны. Можно сомневаться в мемуарном характере прижизненных статей о
произведениях поэта. Но если эти письма принадлежат Пушкину и Батюшкову,
если статья об "Одиссее" написана Гоголем, разве это не лучшие, ярчайшие
свидетельства современников о друге-поэте? Поэт всегда увидит в собрате то,
чего не смогут увидеть другие. И это "живое о живом" не менее важно, чем
воспоминание об умершем.
Мучительный процесс становления форм русской мемуаристики
приходится на 1830-е годы. Именно в это время "вопрос о собирании
воспоминаний современников привлекает к себе внимание людей, стоявших во
главе умственного и литературного движения эпохи" {Тартаковский А. Г. 1812
год и русская мемуаристика. М., 1980. С. 224.}. Все уговаривают друг друга
писать записки. В письме к А. Я. Булгакову от 11 апреля 1843 г. Жуковский
вспоминает: "Пушкин начал было по моему совету записывать россказни
Загряжской -- и она умерла, и сам он пропал" {Библиографические записки. 1858.
No 18. С. 549.}. Мемуаротворчество этого периода делает еще первые шаги.
Рудименты элегической и дневниково-эпистолярной традиции слишком ощутимы
в первых опытах -- "Хронике русского" А. И. Тургенева и биографических
очерках П. А. Плетнева.
Первые воспоминания о Жуковском были созданы при его жизни. В
письмах и дневниках современники, его друзья и знакомые, пытались с
эмоциональной непосредственностью запечатлеть его облик: человеческий и
творческий портрет. Из письма в письмо, из подневных наблюдений складывался
этот мозаичный портрет. Фрагментарность записей и в то же время обобщенность
характеристик, хроникальность и одновременно страстность оценок -- все это
позволило тем, кто не пережил Жуковского (К. Н. Батюшкову и А. С. Пушкину,
Н. В. Гоголю и А. И. Тургеневу), сказать о нем свое слово. И в этом смысле им
удалось написать свои воспоминания о нем, потому что в дневниках и письмах
его друзей подлинность событий, в которых участвует Жуковский, сочетается с
их концепцией его характера и творческой индивидуальности. В их мемуарах
существует Жуковский -- официальный, бытовой -- как органичная часть
сиюминутного, окружающего их и его мира, как живая реальность. Но он для них
прежде всего активный деятель литературного процесса, поэт: "он у нас один",
как скажет А. И. Тургенев. Жуковский как бы отождествляется со своим
стихотворением, которое для его современников "посол души, внимаемый
душою". "Жизнь и Поэзия -- одно" -- эта формула его поэзии для современников
не была бесспорной: они видели зазоры между жизнью и поэзией, но все-таки
осмысляли его жизнь через поэзию, и наоборот.
Прижизненные воспоминания, заметки о Жуковском (а здесь нужно
вспомнить, что один из важнейших мемуарных источников сведений о его
детстве -- записки А. П. Зонтаг -- был опубликован за три года до смерти поэта)
вполне обрели статус мемуаров потому, что исторически через промежуточные
формы (письма, "характеры", критико-биографические статьи, надписи к
портрету) готовили саму философию и эстетику этого типа мышления вообще и
мемуаров о Жуковском в частности.
Немногие близкие по духу и перу друзья, родные пережили Жуковского.
Вместе с ним уходили его поколение, эпоха, что очень остро чувствовал намного
переживший "многое и многих" П. А. Вяземский. Он вместе с Плетневым взял на
себя роль организатора в собирании материалов о Жуковском.
Сама смерть поэта в 1852 г. вызвала к жизни воспоминания о нем.
Священник И. Базаров рассказал о его последних днях, малоизвестный журналист
Вл. Кривич дал в "Сыне Отечества" репортаж о перезахоронении праха
Жуковского в родной земле. Один из наиболее верных адресатов последних лет
жизни Жуковского, П. А. Плетнев, преданно любивший поэта, закончил именно в
эти дни первый подробный биографический очерк о нем, где попытался сказать о
"значении поэзии Жуковского на Руси", ибо "говорить теперь же о подробностях