«Фуршетный стол для богатеев. Неужели деньги действительно настолько меняют людей?»
Рихтер не знал ответа на этот вопрос хотя бы потому, что у него самого деньги водились редко. Полицейским платили мало, а все взятки обычно уходили на подкуп кого повлиятельнее. И на кокаин, который в последнее время становился дороже день ото дня.
Внимательно осмотрев первую комнату, Рихтер двинулся в следующую. Всего в пентхаусе их было восемь, и трупы оказались в каждой. В самой дальней обнаружилась целая оргия с пятнадцатилетним мальчиком. Судя по виду, из всей этой компании он умер одним из первых, так что то, что с ним делали три женщины и восемь мужчин в той комнате, он, к счастью для себя, уже не переживал. Все богатые гости были облачены в золотистые полупрозрачные тоги, накинутые на нагое тело. Лица же «пожирателей» скрывали викторианские золотые маски, из отверстий для глаз у которых теперь сочилась липкая темная кровь.
- Странно, - донеслось до ушей Рихтера в момент, когда он попытался всмотреться в глаза мертвого мальчика, на котором умер жилистый мужчина лет сорока. Его член так и остался в подростке и так и окоченел в нем, поэтому патологоанатомам грозило попыхтеть над тем, чтобы разъединить трупы.
- Что странно? – отозвался детектив, не увидев ничего из ряда вон выходящего ни в одной из комнат.
- Тут опарыши, - с явным отвращением выкрикнул Клаус из соседней комнаты. – Целая чаша копошащихся червей. Что они с ней делали?! Опарышам, в отличие от людей, достает мозгов не есть наркотическую плоть, - добавил он, выразительно глядя на Рихтера через дверной проем.
- Наверное, делали «конфеты», - равнодушно пожал детектив плечами.
- «Конфеты»? Впервые об этом слышу.
- Новое модное направление среди «пожирателей плоти». Пичкают свежий труп опарышами, специально выведенными с тягой к поглощению наркотиков. А когда личинки наедаются, их нанизывают на зубочистки и едят живьем вместо канапэ…
- Фу, блять! – в сердцах выругался Клаус. – Я думал, ничего омерзительней каннибализма они уже не придумают. Но как я, оказывается, ошибался!
- Нет предела совершенству, - усмехнулся Рихтер, наслаждаясь искаженным от отвращения лицом полицейского.
- В такие моменты я понимаю, почему именно ты возглавляешь расследования по делам такого рода, - фыркнул мужчина. – Ты такой же больной урод, как и они.
«И я бы не посмел спорить с тобой, старик. Ты, как всегда, беспощадно справедлив в отношении моей скромной персоны».
- Еще не определили, от чего они умерли? – проигнорировав шпильку в свою сторону, холодно поинтересовался Рихтер.
- Я что, похож на экстрасенса? – удостоверился Клаус, подходя к детективу и тоже смотря на мертвого мальчишку, погребенного под трупом.
– Никогда не видел массового передоза среди «пожирателей». И не знаю ни единого наркотика, при котором люди после смерти выглядели бы именно так.
– Передоза у них быть не может. Не от обычного «дерьма», по крайней мере. Они же жрут «белизну» тоннами. Чисты как младенцы.
- Шеф! – в комнату с мертвой оргией буквально ввалился запыхавшийся офицер. Выглядел он взбудораженным.
- Чего еще, мать твою, случилось?! – тут же взъерошился Клаус.
- Выживший, - еле слышно пробормотал парень.
- Чего? Я не слышу?
- Выживший, Герр Фишер! Мы нашли выжившего!
========== Глава 2. Жалость ==========
- Я мучаюсь с ним уже пятый час, но мальчишка молчит, - зло выплюнул Клаус, в раздражении закуривая уже третью сигарету за последние полчаса. – Ни обещания, ни угрозы не помогают. Терпеть тебя не могу, но не могу не признать того факта, что ты умеешь разговаривать с Этими, - кивнул он в сторону толстого стекла, за которым размещалась комната для допросов. – Нам необходимо знать, что там случилось. Один из погибших – сын мэра нашего города. Нам дали сутки на то, чтобы узнать, кто виновник произошедшего, иначе мы сами превратимся в то, что осталось от той компании. Эй… Ты слышишь меня? Хоть как-нибудь отреагируй на мои слова!
Рихтер тяжело вздохнул. Реагировать ему сейчас хотелось в последнюю очередь. Голова раскалывалась. В животе неприятно бурлило: наверное, из-за того, что весь день Рихтер ничего, кроме кофе, не употреблял. Стоило поесть, но аппетита не было. Лишь желание упасть на кровать лицом в подушку и заснуть на недельку-другую. И почему всегда так хотелось спать на работе, и так тянуло на бурную деятельность уже дома, будучи под одеялом?
- Эй? Оглох, нарик?
- Я поговорю с ним, - спокойно ответил детектив, направляясь к двери, ведущей в допросную. – Только не надо, как в прошлый раз, вламываться посреди разговора и все портить, - добавил он, одарив Клауса одним из тех взглядов, из-за которых старый детектив даже при своем скверном характере и наигранной браваде не решался вступать с коллегой в дальнейшие дебаты.
- Помни, времени у нас в обрез, - единственное, что он сказал, прежде чем дверь в допросную закрылась за спиной детектива. Мужчина медленно проследовал к столу, за которым сидела их находка, и разместился прямо напротив худенького мальчика четырнадцати лет с пустыми ничего не выражающими глазами. Немного подумав, детектив вытащил из кармана плаща помятую пачку сигарет и выудил из нее коричневую, такую же, как и его плащ, сигарету.
- Не против, если я закурю? – уточнил он у мальчишки и, не дождавшись ответа, щелкнул зажигалкой.
Мальчик был болезненно бледным и очень худеньким. Не самый лучший экземпляр для каннибалов. Обычно они выбирали кого поупитаннее. Не страдающих лишним весом, но явно хорошо питающихся, живых и потому вкусных детей с нежным мясом. Возможно, этого мальчика им дали на сдачу, потому что выглядел он не слишком вкусно. Хотя, не Рихтеру было судить об этом. Он никогда не пробовал человечины и не планировал делать этого и впредь. При всей своей ненависти ко всему человечеству, мужчина, тем не менее, не мог представить, насколько должны пошатнуться моральные принципы и психика человека в общем, чтобы ему доставляло удовольствие отрезать от ребенка по куску, видеть его страдания и возбуждаться от этого.
- Не скажешь мне свое имя? – выкурив примерно половину сигареты, ненавязчиво поинтересовался детектив. Мальчик продолжал смотреть в одну точку. Его влажные светло-карие глаза будто бы были слепыми. Но Рихтер знал, что это далеко не так. Калек на стол для пира не подавали. Это считалось своего рода моветоном. Конечно, существовали среди «пожирателей» и любители всяческих изъянов. Но для таких извращенцев детей уродовали так, что один их вид мог довести до инфаркта и самого непрошибаемого полицейского. Но слепота не считалась популярной, а потому не делала «блюдо» более дорогостоящим. Значит, мальчишка видел. Скорее всего, это и стало виной его состояния. Ведь он видел не только Рихтера, сидящего перед ним прямо сейчас. Он видел, как все эти люди умирали у него на глазах, разлагались в считанные секунды, плевались кровью и выблевывали собственные потроха.
Он видел всё. И должен был рассказать об этом Рихтеру.
- Хотя, зачем я спрашиваю. Ведь имени у тебя, скорее всего, нет, не так ли? – ноль реакции. – А у меня оно есть. Адольф Рихтер к вашим услугам, молодой человек. Если тебя можно назвать человеком. Можно ли? Или ты всего лишь пища? - ноль реакции. – Безвольная и глупая еда. Не могу даже представить, что ты сейчас чувствуешь. Наверное, не знаешь, как дальше жить? – поинтересовался детектив и увидел, что мальчишка еле заметно, но вздрогнул. – Еще бы. С самого детства тебя готовили к этой ночи. Учили терпеть боль, чтобы умирать перед хозяевами как можно дольше. Учили трахаться, чтобы в последние часы своей жизни ты смог бы удовлетворить любые извращенные потребности покупателя. В чем тебя уверяли? Наверное, в том, что все эти страдания не напрасны, м? А что, если все это время тебе врали?