— Поехали! – вбежал в вестибюль Михаил Иванович. – К вам пришли. Какой‑то мужчина в белом халате.
13
Ай да Лиля! Прислала ко мне доктора – специалиста по лечебной физкультуре.
Тот терпеливо научил делать упражнения для ног. Целых десять упражнений. Запретил пользоваться креслом–каталкой.
Теперь палата посматривала на то, как я несколько раз в день упражняю свои мышцы, кручу ногами педали воображаемого велосипеда, вроде бы ползу по–пластунски поверх одеяла… Жалкое зрелище!
Устаю. Иногда кажется, что начинаю ощущать тяжесть в области сердца. Тогда приходится отдыхать.
…Лежал со своим приёмничком возле уха, слушал новости, когда ко мне в очередной раз подсел Михаил Иванович.
— Вы, какую станцию ловите?
— «Свободу».
— А ещё есть патриотические – тот же «Радонеж», «Народное радио»…
— Так вы ещё и оттуда черпаете?
— Они доказывают, что еврейская мировая закулиса, в которую вы не верите, уже тысячу лет старается погубить русский народ. Сначала послали немецких псов–рыцарей, которых разбил святой Александр Невский, потом хана Батыя, потом поляков–католиков, которых разбили Минин и Пожарский, потом фашистов, которых разбил Сталин… Неправда, что ли?
Ну что мне было делать с этим Михаилом Ивановичем – лёгкой добычей национал–патриотической пропаганды? При всей своей простодушной услужливости лез ко мне, еврею, со своими антисемитскими бреднями…
Выключил радио.
— Михаил Иванович, вы действительно считаете себя христианином?
— Я – православный христианин!
— Ну, хорошо. Вы – православный христианин. А как может христианин, пусть даже и православный, ненавидеть целый народ? Тем более давший миру Христа, Богородицу, множество Героев Советского Союза, жизни отдавших за нашу с вами Россию? Вообще, как это получается, что вы, называющий себя христианином, живёте ненавистью вопреки главному завету Христа – любить ближнего, как самого себя?
— А зачем евреи внушили выложить на полу храма Христа Спасителя свою сионистскую звезду Давида? Называется могендовид.
— Кто это сказал? Ваш духовный наставник? Я слышал, как вы с женой после обеда распеваете псалмы. Их создал царь евреев Давид. Читали библию? Если читали, думали над тем, что читаете? Что касается нашей родины, нашей России, то скажите вашему духовному отцу…
Но тут Михаил Иванович перебил меня совсем уже диким сообщением:
— Они, сионисты, даже подсылают к нам своих попугаев!
— Каких ещё попугаев?
— Белых какаду.
И он рассказал, что в их подмосковном посёлке живёт большая семья какого‑то капитана дальнего плаванья. Капитану подарили в Израиле молодого попугая какаду. Семья капитана два года растила его, добивалась, чтобы он заговорил. Из‑за этого попугая среди многочисленных родственников капитана вечно вспыхивали ссоры с оскорблениями, рукоприкладством, дикой руганью.
Попугай молчал. Безобразия в семье продолжались. Однажды престарелая бабушка капитана пожаловалась на происходящее жене Михаила Ивановича. Та посоветовала пригласить батюшку, чтобы освятил квартиру.
Тот получил вперёд плату за освящение. И в назначенный день торжественно явился с чемоданчиком, где было все необходимое – свечи, кадило с ладаном…
И вот только священник начал обходить комнаты, бормоча молитвы и брызгая на стены кропилом, как из клетки раздался истошный вопль: «Пошёл на… Твою мать!»
Проклятый израильский попугай неистовствовал, демонстрируя весь накопленный за два года запас матершины.
Угомонить его не удалось, и отец Серафим, захватив свои манатки, бежал, проклиная нечистую силу.
…Я, конечно, засмеялся. Смеялся со мной и Михаил Иванович. Глупый, несчастный экс–прапорщик.
— Чего ржёте? – угрюмо поинтересовался Виктор.
— Не говорите, – шепнул Михаил Иванович. Ему было неприятно выставлять своего отца Серафима в смешном виде.
14
Ошалел. Обрыдло. Каждое утро непременное измерение температуры, анализы, капельница. Потом физические упражнения. Затем завтрак. Приём таблеток. Врачебный обход.
Взмолился: «Когда выпишите?»
«Держим минимум двадцать один день», – ответила врач. – При хорошей динамике»
— А меня завтра выписывают! – громко похвастался Михаил Иванович.
— Значит, не будет вам больше дармовой манной каши, – заметил Витя.
— Что мне твоя каша? – огрызнулся Михаил Иванович. – Жена, слава Богу, кормит со своего огорода, своего хозяйства. У нас и куры свои, и поросёнок даже.