Алиса поняла, что сердце сестры захлопнулось для жалости, умолять далее бесполезно, и, вздохнув, тоже встала.
— Место тут какое-то паршивое, проворчала Лина уже на пути к выходу. — Даром, что рядом с дипломатами.
Мальчишка за столом подмигнул.
— О! Это твой клиент, — злорадно хохотнула Алиса.
— Ну, конечно! — Сестра закатила глаза, тем самым дав понять и наглому пацану, и Алисе, как она с высоты своего возраста относится к малолеткам, ну, и к подобным заведениям общепита.
— Поверить не могу, — это она уже на улице воскликнула, — проторчать тут столько времени! И по какому поводу?! Ждать неизвестно кого. Кому рассказать, так ведь хорошо, если не поверят.
— Он же на Кевина Костнера похож. И диск Джефа обещал, — попыталась оправдаться Алиса, которая чувствовала себя не слишком-то уверенно. Действительно, ведь она глупость сотворила.
— На Кевина Костнера, — не замедлила фыркнуть Лина. — Это его версия. Может, он на чмо болотное похож. Вот если бы он приперся в кафе и увязался бы за нами в Тулу, что бы ты делала, а? Три часа в одной машине с болотным чмом?! Что бы ты с ним делала?
— А разве не ты согласилась с ним встретиться и ждала его битый час в этом дурацком кафе?
— Я?! — Лина развела руками, потом задрала голову к небу, видимо, там надеясь найти справедливость. Но по небу проплывали равнодушные облака. На них никто не удосужился написать: «Ты права, дорогуша! Плюнь этой дурехе в лицо!»
— Да-да, — нагло кивнула Алиса, — я же не заставляла тебя сидеть и ждать. Могли бы и не заезжать. Вот что бы я сделала, если бы ты не заехала в кафе, а направилась сразу к бабке в Тулу? Я бы и слова худого не сказала.
— Ты?! — Лина больше не обращалась к облакам. Она только рукой махнула и пошла к машине.
«Не сказала бы она дурного слова. Она бы мозги все высосала своим нытьем!»
— И зачем ты машину так далеко оставила? — продолжала за спиной сестра.
— Только заикнись, что это не ты мне посоветовала оставить машину за углом, чтобы легче было смотаться, если Бычок не произведет на тебя должного впечатления, — сквозь зубы пригрозила Лина.
— А разве не ты согласилась ее тут оставить? — не унималась Алиса.
— Крути поактивнее своей толстой задницей лучше! — сквозь зубы процедила Лина, ускоряя шаг. — А то до темноты не доберемся до Тулы.
— Если я хотя бы двину своей задницей, то толпа моих почитателей не выпустит нашу машину. Будь уверена. Это не матросская попка, как у некоторых, — бойко парировала сестрица.
— Конечно! — Лина направила брелок на машину, нажала кнопку, чтобы отключить сигнализацию. Странно, но «девятка» даже не пискнула. Более того, она оказалась открытой.
— Ты что, оставила машину не закрытой в центре города, — тут же съехидничала Алиса, — новенькую «девятку»?
— Ничего не понимаю. — Лина нахмурилась и оглядела машину со всех сторон. — Ничего не сперли, похоже.
— Просто мы вовремя вернулись. Когда заворачивали за угол, двое парней скрылись в подъезде, я видела. Ну надо же! Лина! Как тебя угораздило оставить новую машину открытой! Не говори мне после этого, что у меня голова дырявая.
— У тебя задница толстая, этого вполне достаточно!
— А какой у тебя размер лифчика? — Алиса склонила головку набок, намереваясь начать длительную перепалку.
— О боже! — Алиса закатила глаза. — Будь проклят тот час, когда я…
Она вовремя осеклась. Продолжение стенаний звучало бы так: «…когда я предложила тебе поехать в Тулу!» Но логичный ответ Алисы в таком случае ее бы совсем не устроил, потому что вредная кузина тут же бы фыркнула: «Вот и замечательно, поезжай одна!» А потом, чего доброго, быстро вернулась бы к дороге, поймала первую попавшуюся машину и укатила бы восвояси. К столь крутому повороту событий Лина не была подготовлена. Алиса, конечно, не подарок, но тащиться одной к приболевшей, а потому ставшей еще более занудной бабушке ей и вовсе не хотелось.
Лина собрала волю в кулак и только рявкнула:
— Быстро залезай! — После чего сама прыгнула в салон и, резко повернув ключ в замке зажигания, завела мотор.
«Девятка» заурчала и вдруг, сорвавшись с места, нервно понеслась прочь от проклятого кафе, оставляя за собой серое облачко выхлопных газов, смешанных с сухой пылью.
Когда молодой и перспективный репер Джеф переставал сипеть ломаным баском, размахивать руками и вылезал из своих знаменитых, на пять размеров больше нужного штанов, он превращался в обыкновенного 17-летнего паренька — худосочного и ничем не примечательного. И всем окружающим становилось его жалко до слез. Однако Джеф не считал, что кто-то вправе его жалеть. Пускай сначала добьются того же в столь младые годы, а потом жалеют. Джеф злился. Злился на весь мир и в первую очередь на свою глупую мать, которая ежедневно причитала: «Лучше бы ты в школу ходил. Ну, что твой реп? Что человек без образования, хоть и звезда? Долго ли ты своим речитативом на жизнь будешь зарабатывать? Окончил бы школу, поступил бы в консерваторию. Вон Коля Басков — какой мальчик, и поет и выглядит прилично — костюмчик на нем как замечательно сидит, и кушает он, наверное, с аппетитом, а все потому, что в школе хорошо учился! А ты? Ну посмотри на себя! Кожа да кости. Какой же ты у меня непутевый, плюнуть не на что…»