На том и порешили. Втроем — Степан Попов, Яков Тимме и Макар Боев — сели за разработку шифрованной связи с подпольем, чтобы предоставить ее Свердлову. Довольно долго обсуждали, пока условный сигнал не был выработан.
Затем Боев вместе с Петром Поповым и Петром Агапитовым утрясали детали живой связи. Были названы явочные квартиры в оккупированной Онеге — у часового мастера Дронова и портного Кулебякина. Туда агентурные разведчики из Плесецкой будут доставлять литературу, за которой подпольщики должны приходить из Архангельска. Установили пароль и отзыв.
Радостное волнение не покидало Макара. Что бы ни делал, ему живо представлялось, как он будет в Кремле у Ленина и Свердлова. Подробно расскажет о подпольщиках, об их бесстрашии и находчивости. Назовет имена Сергея Закемовского, Карла Теснанова, Ивана Склепина, Кати Петровой, Ани Матисон, Эмилии Звейниэк. Ну и конечно, старых большевиков — Петрова и Сапрыгина... Их Владимир Ильич, должно быть, помнит со времен распространения «Искры».
Вспомнился Боеву наказ Закемовского — найти Метелева. Вернется, скажет: нет его в Вологде, он на Восточном фронте. А выждав момент, когда Сергей опечалится, вдруг обрадует: «Выше голову, братыш! Я самому товарищу Ленину о вас докладывал!»
Обсудили возможные варианты возвращения Макара в Архангельск. После многих размышлений решили влить его в партию солдат, которые побывали в немецком плену и теперь едут домой. Командование 6-й армии уже вступило в переговоры со штабом белогвардейских войск Северной области по этому вопросу. Судя по всему, они затянутся дней на 10-12 — срок достаточный, чтобы съездить в Москву.
Отправится он в Москву под своей фамилией. Впрочем, она давно уже не своя. Настоящая-то у него Баев, а Боевым сделался в царское время, скрываясь от полиции. Вернется же в Архангельск Чуркиным. Уверен, что предназначенную роль сыграет как надо.
И вдруг Макар узнал, что штаб армии получил приказ главкома: в марте освободить Архангельск. Вот это новость! Выходит, восстание на очереди дня. Не за горами счастливый день...
Вскоре его познакомили с Изюмовым, сбросившим английскую форму и снова одевшим нашу морскую: как и Никифоров, он отправлялся в Северодвинскую флотилию. Хорошим парнем оказался этот Изюмов — бодрый, веселый. Макар сказал ему, что от Закемовского слышал о его славных делах.
— Передай Сергею мой горячий привет. И скажи, что рота стала Краснозвездной. По-закемовски говорю: рад стараться!..
Пожелав ему новых успехов, Макар заверил:
— Скоро, скоро выйдем навстречу Красной Армии с хлебом-солью и отрапортуем: восставший пролетариат освободил Архангельск!
Приятно было знакомство и с Иваном Боговым — председателем Шенкурского уездисполкома, приехавшим по делам из недавно освобожденного города.
— Рад, что и в Архангельске мужественно сражаются шенкурята, — сказал он. И горячо поведал о том, как не покорялись интервентам люди в Шенкурске. Вот один из примеров. Собрал молодежь английский капитан, говоривший по-русски. Прославляя демократию Запада, он стал призывать юношей вступать добровольцами в армию. Распространялся о «благородной, святой задаче освобождения великой России», во имя, дескать, чего они и пришли сюда. По окончании речи капитан пригласил выступить желающих. Подчеркнул: можно говорить что угодно. У них, в свободном мире, это принято, за это не наказывают. Очевидно, англичанин надеялся на лояльность или попросту заигрывал с молодежью, польщенный к тому же тем, что купеческие сынки и дочки поаплодировали ему. Миша Моршнев, агитатор, воспользовался предложением капитана, взял слово и заговорил так:
— Ваша речь, господин капитан, вызвала у меня желание перефразировать мораль, которую выводит наш великий писатель Крылов из своей басни «Слон и моська». Я бы заключил ее сегодня таким образом: «Ай, моська, знать она сильна, коль своим лаем хочет возвестить свободу для слона».
Зал притих. Капитан вскинул голову, силясь понять, к чему клонит юноша. А тот, повернувшись к офицеру, спросил:
— Не много ли вы, англичане, берете на себя, заявляя, что несете нам свободу? — И тут же сам ответил: — Из учебника географии мы знаем, что вас, по крайней мере, вчетверо меньше, чем русских. Хочу сделать и другое уточнение: то, что вы называете свободой, по-нашему есть настоящее рабство. Вы переполнили тюрьмы, создали каторгу на Мудьюге. Разве это...
Капитан не выдержал, прервал речь Моршнева и, вопреки обещанию, приказал солдатам арестовать его. Приказ остался неисполненным, так как оратор оказался в большом кругу товарищей, из которого он незаметно исчез. Обозленный английский офицер ушел ни с чем.