«Возьмем, — подумал я. — Хорошие ребята! С такими возьмем».
Мы вышли на улицу и сели в машину. Снегопад продолжался. Крутила метель. Колеса на поворотах зарывались в наметанные снегом сугробы. На шапках и на плечах прохожих снег лежал толстым слоем. Где-то на углу стояла брошенная людьми, засыпанная снегом пустая арба.
В Ошском дорожном управлении была тишь, гладь да божья благодать. Служащие, отработав свое до четырех часов, разошлись по домам. Адъютант мой, негодуя, доложил, что никто не позаботился достать гвоздей и железа для обшивки снегоочистителей.
Через час-другой мои бойцы разыскали работников Ошского дорожного управления. Дорожники разводили руками и ссылались на всякие объективные причины.
Я сказал:
— Если гвоздей и железа не будет, отдам вас под суд.
Чинуши притихли и мигом достали и гвозди и железо.
На следующее утро мы выступили из Оша.
На грузовые машины были посажены опытные шоферы, не раз пересекавшие Памир летом. Мой шофер Дубов был парень отчаянный, смелый и ловкий, не терявшийся ни при каких обстоятельствах. К полудню мы уже были далеко от Оша. Погода стояла ясная. Впереди были отчетливо видны суровые вершины Алайского хребта.
Проехали занесенный снегом кишлак Мады, когда-то, тысячу лет назад, бывший городом Медвом. Полчища завоевателей, приходившие в Среднюю Азию из Центральной Азии, сровняли с землей его грозные башни Проехали рощу гигантских деревьев карагачей, охранявших могилу какого-то мусульманского святого. Проехали поселок Лянгар, где в конце девятнадцатого века квартировал штаб генерала Скобелева. Дорога поднималась все выше и выше, на перевал Чигирчик. Машины пошли со скоростью пешехода — им было трудно взять высоту в две с половиной тысячи метров. Буксовали колеса, захлебывался мотор. Мы вышли из машин и пошли пешком.
Вскоре машины попали на бесснежный участок, рванули и пошли полным ходом. Ну и гнались же мы за ними! С трудом вскакивали на ходу. Тут нам пригодилась кавалерийская сноровка: не легко вскочить на ходу в машину, если на тебе ватный костюм, полушубок и высокие валенки; кавалерист же привык садиться на коня на полном скаку в тяжелом боевом снаряжении.
Наконец мы благополучно взобрались на перевал Чигирчик. Алайский хребет был перед нами, совсем близко! Гряда гор показалась мне неприступной. Снег на горах сверкал ослепительным блеском, на снегу лежали совершенно синие тени. Машины остановились.
— Э-э-эй! — вдруг закричал кто-то над нами.
Эхо повторило в горах этот крик. Мы подняли головы. По снежному склону спускался к нам человек. Он размахивал руками. Вдруг он поскользнулся и чуть не свалился вниз. Но удержался и продолжал свой путь.
— Подожди, товарищ начальник! — кричал он.
Высоко над головой человек держал охотничью винтовку. Через несколько минут он спустился к нам. Это
был охотник-киргиз, с приплюснутым носом, редкой бородкой, опущенными вниз черными усами.
— Дело есть, — сказал он, посмотрев на нас хитрым взглядом. — На обед остановитесь в Гульче?
— В Гульче.
— Мясо архара[7] пробовали? Очень вкусное.
Я сразу сообразил, что нужно охотнику:
— Сколько тебе нужно патронов?
— Умному только намекни, он сразу поймет, — выпалил повеселевший киргиз. — Давай пять патронов.
— Много.
— Ну, три.
— Тоже много. Ты ведь, наверное, бьешь без промаха.
Охотник почесал затылок:
— Это как придется, могу и промахнуться.
Я дал ему три патрона. Он подбросил их на ладони.
— Тебя как зовут?
— Меня-то? Сабди.
Он повернулся и стал легко взбираться на гору. В тяжелом тулупе, в шапке-треухе, в неудобных сапогах из невыделанной шкуры архара ни один из нас не смог бы ступить и шагу. А охотник лез и лез на гору и скоро пропал. Мы переглянулись и сели в машины. Мне до того захотелось поохотиться вместе с киргизом!.. Я знал, что охота в горах трудна — снег глубокий, воздух разреженный. Но я ведь заядлый охотник! И я не раз ходил с киргизами на охоту в горы. Они удивляли меня своей выносливостью: привяжут добычу за хвост и волокут по снегу, как пушинку, а потом разведут костер. Пылают сучья горного кустарника — арчи, на вертеле шипит, поджариваясь, свежая дичь. Хорошо! Но теперь не до охоты! Машины стали спускаться в долину, залитую солнечным светом. На дне долины чернели домики поселка Гульча. Шофер резко затормозил.
Впереди пятитонный грузовик висел над пропастью на одних задних колесах. Если бы задние колеса не держались за выступ скалы, и шофер и его помощник разбились бы вдребезги.