Писателя Горбатова растрогало выступление медсестры Пяточковой, а также командиров рот, батальонов, полков, которые рассказывали о храбрости солдат и офицеров, штурмовавших рейхстаг.
Капитан Неустроев рассказал о подвиге солдата Петра Пятницкого: с красным флагом бежал он в цепи роты Сьянова и только развернул его на первой ступени главного входа рейхстага, как был сражен вражеской пулей.
Во время перерыва в коридоре и около клуба бойцы продолжали горячо обсуждать события последних дней битвы за Берлин.
Я и Горбатов стояли в их окружении и старались выслушать каждого.
На другой день рано утром я, начальник политотдела дивизии подполковник М. В. Артюхов и мой адъютант капитан А. Г. Курбатов поехали в расположение частей. Они находились в разных местах на противоположной стороне озера. К этому времени все воины привели оружие в порядок и приступили к занятиям по расписанию. В подразделениях мы беседовали с солдатами и офицерами. Почти каждый из них говорил о доме, о семье, о полевых работах… Воины тосковали по Родине. Нам с Артюховым задавали вопросы: «Когда же мы поедем домой?» Всем хотелось домой.
Вернулись мы с Артюховым в свой домик, где нас ожидали прилетевшие из Москвы скульптор Иван Гаврилович Першудчев и живописец-портретист Борис Федорович Федоров.
Разместились художники в доме под камышовой крышей. Внизу в большом зале, где окно было во всю стену, организовали студию. Они много работали, увековечивая героев штурма рейхстага. Создали колоритные портреты Михаила Егорова, Мелитона Кантария, Степана Неустроева, Василия Давыдова, Федора Зинченко, Ильи Сьянова, командира 79-го стрелкового корпуса генерала Семена Никифоровича Переверткина и мой.
29 мая в два часа ночи меня поднял с постели телефонный звонок. В трубке я услышал голос боевого товарища:
— Василий Митрофанович, поздравляю от души!
— С чем?
— С высоким званием Героя Советского Союза!
Признаться, такое поздравление было неожиданным, и я не сразу нашелся что ответить. Хотя и знал, что многие воины, которые штурмовали рейхстаг, были представлены к званию Героя Советского Союза, но мне не было известно, что в их числе буду и я.
— Спасибо, Федор Яковлевич, спасибо, большое спасибо, — ответил я начальнику политотдела армии Лисицыну, не находя от волнения других слов.
Особенно взволновало меня поздравление, полученное из Москвы от Михаила Ивановича Калинина.
ЭКОНОМКА
Как-то я сидел за столом и подписывал наградные листы на отличившихся в боях воинов. Вошел начальник политотдела дивизии Артюхов и доложил:
— Товарищ генерал! В 756-м полку намечается важное мероприятие, нам с вами необходимо быть там.
— Хорошо, Михаил Васильевич, пойдем, — отозвался я.
День был солнечный, безветренный, лесной воздух насыщен кислородом, лес только оживал после долгого зимнего сна.
Как только вышли из леса, увидели на поле несколько отдельных одноэтажных домиков. Подошли к одному и увидели на скамейке пожилую немку.
Артюхов заговорил с ней на немецком языке, но она знала хорошо русский.
Вид у нее был интеллигентный, лицо изрезано морщинами. Это была экономка Геринга.
— Еще вчера я боялась вас, красных, — еле слышно проговорила экономка. — Когда я вас увидела, то на какое-то мгновение почувствовала испуг и хотела уйти, а потом успокоилась. Теперь я знаю действительное отношение русских к мирным немцам. А Геббельс запугивал нас… Я знаю, как советские солдаты по-доброму относятся к нам, кормят, лечат. А вот гитлеровские солдаты, я читала, в России не жалели ни детей, ни стариков. Вы добрые солдаты.
Слушая старую немку, я вспомнил о Вере Емельяновой из села Присморжье, что под Старой Руссой. Это было в мае сорок второго года. На переднем крае бой не прекращался. Пулеметы строчили без умолку. И в этот момент послышался детский голос:
— Не стреляйте, не стреляйте!
Один из бойцов выскочил из траншеи навстречу бежавшей девочке, подхватил ее на руки и бросился в окоп. В полночь мне доложили об этом.
— Приведите-ка девочку ко мне, — распорядился я.
Ночь была очень темная. Солдаты-пулеметчики, укутав девочку в шинель, принесли ее на командный пункт.
Я сидел за картой, рядом со мной начальник оперативного отделения майор Акчурин. В блиндаже топилась железная печка, было тепло.
— Нас с девочкой прислал к вам командир полка, — доложили они. — Обе ноги у нее пробиты пулями.
Я приказал срочно вызвать врача, искупать девочку, перевязать раны, одеть в чистое платье.