У Мусорова возникла мысль развернуть орудия и открыть огонь вслед убегающим фашистам. Когда оказалось, что никто, кроме самого Мусорова, стрелять не может, он туг же показал бойцам, как заряжать орудие. И из них был открыт огонь.
Так дрались наши гвардейцы за освобождение села Жеврены. 25 апреля здесь полностью был ликвидирован крупный немецкий опорный пункт, и оно снова стало советским.
Не помню теперь уже названия села, в котором ко мне вместе с группой молодых ребят подошел старик в рубахе и штанах из домотканной мешковины. На груди у него я заметил два Георгиевских креста. Старик хорошо говорил по-русски и охотно рассказал о своей жизни, о былых военных походах, во время которых был удостоен за храбрость высоких наград.
— Русские всегда были нашими братьями и заступниками, — говорил старик, — вместе с русскими я еще в молодости воевал. Сил вот маловато, а то и на этот раз пошел бы вместе с вами, как когда-то ходил на боевые дела.
Старик долго рассказывал нам о бесчинствах гитлеровцев, о том, как жестоко расправлялись они за малейшее неповиновение, призывал отомстить врагу за страдания народа.
— Сам теперь не могу воевать, а вот пятерых своих внуков привел к вам на помощь. Хоть они и молодые, но фашистов будут бить хорошо.
Как раз в это время к нам в батальон приехали корреспонденты из фронтовой газеты. Я представил им своего нового знакомого. Они сфотографировали старика с внуками, записали в блокноты некоторые сведения о старом воине и уехали.
— Ну вот, уехали, — недовольно заворчал старик. — А кто же мне скажет, в какую роту вести своих молодцов?
Чуть поодаль стояли и улыбались пятеро молодых парней. Старик подозвал их.
— Так примете к себе моих хлопцев?
Я объяснил старому человеку, что ему необходимо пройти со своими внуками в тыл, где шел прием добровольцев.
Спустя несколько месяцев, когда наш полк располагался в Польше, я. повстречал двух молодых солдат, которых будто где-то видел раньше, но никак не мог припомнить где. Солдаты смотрели на меня, пока я терялся в догадках, и смеялись. Наконец один из них сказал:
— А мы вас помним, товарищ комбат. Я Кирилл Чиглай, а это Василь Голбан. Помните, нас дедушка Петря к вам приводил?
Мы встретились как давние хорошие знакомые.
Началось сражение за окончательное освобождение Молдавии.
…23 августа на рассвете войска 5-й ударной армии, куда входила и наша 89-я гвардейская стрелковая дивизия, перешли в наступление на Кишинев.
Прорыв вражеской обороны над Оргеевом развивался в быстром темпе. В этот же день мой батальон во взаимодействии с подразделениями соседних частей начал разведку боем, переросшую затем в общее наступление на Кишинев. Большой и упорный бой разгорелся под Петриканами. Здесь перед нами оказались минные поля и большое количество огневых средств противника. Перед батальоном была поставлена задача — проложить дорогу через минное поле, уничтожить огневые точки врага.
Вызвав командиров рот Киташина, Сенаторова, Давидовича, командиров взводов, я разъяснил им задачу. Не успели офицеры разойтись, как мне доложили, что группа бойцов добровольно вызвалась пойти впереди наступающих, обезвредить вражеские мины и уничтожить огневые точки.
Бойцов собрали в укрытии. Я спросил, знают ли они, на какой риск идут?
— Знаем, — хором ответили они.
Я рассказал солдатам и сержантам о боевых подвигах гвардейцев нашей части. Притихшие и настороженные слушали они мой рассказ о воине нашей части Герое Советского Союза Чалпомбае Талубардыеве, который при форсировании Дона и захвате плацдарма на правом берегу показал пример храбрости и отваги, закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота и ценой жизни обеспечил выполнение боевого задания. Я вспомнил боевой эпизод и будто снова в этот момент был со своими бойцами на том памятном месте, где под первыми лучами раннего солнца меловая гора круто сбегала в Дон.
Когда я кончил рассказ, сидевшие передо мной на траве бойцы поднялись на ноги. В каждом лице светилась суровая решимость…
— Кто передумал? — спросил я.
Все молчали.
— Ну что ж, товарищи, спасибо вам, — сказал я и почувствовал, как к горлу подкатился комок. Я был взволнован. Думаю, что взволнованы были и бойцы. Но никто из нас не подал виду.
С наступлением темноты двенадцать смельчаков во главе с сержантом Самойловым, вооруженные гранатами и автоматами, поползли к вражеским укреплениям. Вскоре они вернулись и доложили, что задание выполнено. После артиллерийской подготовки в наступление ринулась рота, а за ней — весь батальон. Мы преодолели оборону немцев и стали по пятам преследовать врага.