На рассвете следующего дня видавший виды фронтовой «виллис» по разбитой, давно не мощенной дороге мчал начальника отделения Владимира Полудненко и старшего лейтенанта Николая Морозова в Сахарну.
В двух километрах от села, в скалистых ущельях, над которыми на несколько километров растянулся густой лес, раскинулась усадьба монастыря. В хорошие солнечные дни купола его далеко видны, сияют, как золотые. А чуть подальше от монастыря несет быстро вниз, в Днестр, чистые как слеза воды ручеек. Старожилы утверждали, что это не простой ручей. Его целебные воды помогают избавляться от различных недугов. Пьют «божью» водичку не только люди, одетые в черные рясы, но и жители окружающих сел.
Обитательницами его были молодые девушки и женщины в возрасте. И этот женский монастырь сейчас занимал мысли двух людей, сидящих в машине.
Мимо монастыря они проехали, сбавив скорость. Угрюмый заббр, окованные железом ворота. За забором — церковь, черепичные крыши над какими-то строениями.
Что там за жизнь? Какая тайна скрыта? Правду ли сказал старик? Кто они, сколько их, где прячутся?
, Чекисты в «виллисе» ответить на эти вопросы не могли. «Как их обнаружить и задержать?» — беспокоился капитан Владимир Варфоломеевич. Человек он бывалый, опытный, рассудительный; долгие годы работал в органах разведки. Но такого у него в практике не случалось.
Свой оперативный путь чекиста он начал в незабываемые дни 1940–1941 гг. Поле окончания Высшей Московской школы его направили работать оперативным уполномоченным Оргеевского уездного отдела. Во многих сложных операциях он участвовал после освобождения Бессарабии, но будучи рядовым сотрудником. Другое дело сейчас. Разные планы роились в голове. Много вариантов. Один сменялся другим… «Загадочно все же появление фашистских офицеров в монастыре. Как они попали туда, почему не ушли со всеми отступающими? Сколько их, есть ли оружие?»
Проехали монастырь молча и направили машину по длинной сахарнянской улице к хате, покрытой соломой, над которой трепетал похожий на огонек кусок кумача.
Гостей из НКГБ и милиции в сельсовете встретил человек в потертом полушубке и высокой бараньей шапке.
— Что вас привело к нам в такой ранний час? — спросил он.
— Дела, конечно, только дела, — улыбаясь ответил Полудненко.
— Нужен председатель.
Дежурный пожал плечами. Скорее всего, поднялся спозаранок и подался на сельсоветской двуколке объезжать села — у него ведь своих дел полным-полно.
— Давно живете в Сахарне? — поинтересовался Полудненко.
— С рождения, — последовал ответ.
Беседа в сельсовете длилась часа полтора, дежурный был осведомлен о всех перипетиях сельской жизни. Кое-что знал он о монастырских порядках. Отца Макария, ранее настоятеля мужского монастыря, ставшего затем духовником женского, охарактеризовал как человека весьма уважаемого в Сахарнё. С крестьянами приветлив, при случае любит подать совет. По происхождению воронежский, но в Молдавии давно, еще со времен первой — мировой войны. С румынскими властями уживался хорошо. Назначался настоятелем богатых монастырей. Как сейчас ведет себя? Да вроде ничего предосудительного нет. Налоги платит исправно. А там кто его знает, закончил дежурный. О том, известно ли ему, что в монастыре скрываются гитлеровцы, его не спрашивали, но попросили назвать сахарнянских женщин, которые частенько ходят в монастырскую церковь.
— Есть такие, хоть и не считал всех, — усмехнулся он. — Бегают по воскресеньям грешки замаливать…
Отобрали с десяток имен, составили список, и, не теряя времени, Полудненко с Морозовым приступили к опросам по «монастырскому делу». На это ушло несколько часов. Женщины, потупив взор, испуганно теребили концы косынок и никак не могли понять, что от них хотят. Когда же их спрашивали, видели ли они в монастыре немецких или румынских офицеров, то краснели, крестились и бормотали: «Как можно? Это же монастырь женский».
Чекисты уже склонны были считать время, затраченное на опросы, начисто потерянным, как вдруг мелькнуло, нечто похожее на путеводную нить. Одна из крестьянок назвала имя некой Аники, которая приняла постриг и пошла в монахини совсем недавно, перед приходом наших войск в Сахарну. А причиной тому была несчастная любовь к господину локотенент-колонелу, то есть к румынскому подполковнику.