Но вышло все по-иному и, главное, нежданно-негаданно. Объявился вдруг перед ней ее локотенент-колонел, рвет с себя погоны и говорит: «Дорогая моя Аника. Больно мне сознавать, что ты плохо подумала обо мне. Я тебя по-прежнему крепко люблю и бросать не собираюсь. А ушел тогда от тебя, к тому обстоятельства вынуждали. Видишь, какое время настало. Никто не может друг другу никаких гарантий давать. Но теперь я решил нашу судьбу. Никуда я больше не поеду, остаюсь с тобой. Вот только переждать немного надо, а то под горячую руку советские могут расстрелять…»
Локотенент-колонел доверил ей свою тайну — с несколькими друзьями он ухитрился скрыться в монастыре. Знают об этом лишь отец Макарий да вот теперь еще Аника. Пусть она это оценит и воспримет как свидетельство его любви к ней.
Потом с молодой монахиней говорил с глазу на глаз сам отец-духовник. По его словам получалось, что укрылись в монастырском подземелье добрые люди, истинные христиане, им надо помочь спасти свои жизни. Он же объяснил, как попасть в тайник, сказал, что ей поручает носить еду и питье укрывшимся.
Аника поверила локотенент-колонелу и отцу-духовнику… Но сейчас, по мере того, как она облегчала душу перед чекистами и шаг за шагом вспоминала ход событий, закрутивших ее в своем вихре, смутная тревога охватывала молодую монахиню: а не стала ли она жертвой обмана и на этот раз? Расспросы капитана, после того как он выслушал рассказ, усилили тревогу:
— Они спрятались безоружными? — спросил Полудненко. — Ведь ни к чему оружие тем, кто покончил с войной…
Девушка покачала головой. В отсеках тайника она наткнулась на целый склад автоматов, карабинов, патронов, есть и пулемет. Вспомнилось и то, с какой настойчивостью локотенент-колонел каждый раз заставляет докладывать ему, что творится наверху, то есть в селе: много ли советских военных, где они расположены» как они относятся к населению. Неспроста все это. Потом еще: она не может разобраться, о чем говорят между собой немцы, но один вид их, свирепый и обозленный, нагоняет страх.
Собственно, эти-то сомнения и смутные подозрения о своей причастности к чему-то недоброму, преступному и заставили ее после внутренней борьбы со своей совестью открыться во всем чекистам.
Когда к вечеру Полудненко с Морозовым вернулись в районный центр, план предстоящей операции в общих чертах уже был у них готов. Они изложили его на совещании оперативных работников, созванном сразу же после возвращения. Обсудили детали. Договорились, кому что делать. Провести операцию решили на следующий день. Как нельзя более удачный повод представился к этому — село будет праздновать день святой Магдалины.
Утро выдалось ясным, солнечным. С первыми ударами церковного колокола сельская улица запестрела празднично одетыми людьми. Распахнулись настежь ворота монастыря. Богомольцы потянулись туда. С монастырского двора было видно как в церковном мраке трепетали редкие огоньки свечей. Доно сился нестройный хор голосов. Служба началась.
Из ближайших сел к родственникам и знакомым в Сахарну понаехали гости. Поэтому ничего удивительного не было в том, что вместе с сахарнянцами по улице разгуливали и чужие — село в этот день радушно принимало всех.
Появления чекистов никто не заметил. Переодетые в крестьянскую одежду, они приходили порознь, каждый находил своих «знакомых», активистов из местных жителей, и незаметно собирал их в группы. Всего по намеченному плану в операцию вовлекалось человек 30. Одна группа затерялась в толпе на монастырском дворе, готовая, в случае необходимости, прийти на помощь капитану Полудненко и его «знакомым».
Старший лейтенант Николай Морозов, лейтенант Анатолий Тимошин и старшина Петр Ботнарь, сколотив третью группу, отправились «погулять» на околицу села. Парни облюбовали поросший кустарником овраг у колодца, на перекрестке двух глухих проселочных дорог, где высился крест с распятием. Вряд ли кто-нибудь в большом селе Сахарна знал, что водружен был когда-то этот крест монахами не во славу божию, а из соображений, далеких от владыки небесного…
Крестом был помечен овраг, назначение которого было скрывать от людей земные грешки святых отцов. Сюда, в кустарник, темный подземный коридор выводил из тайника, устроенного под монастырем. Давным-давно поставлен крест у колодца. Шли и шли прохожие, истово крестясь на распятие, и только распятый Христос видел, как то появлялись вдруг из оврага, то исчезали в нем какие-то молчаливые фигуры, закутанные в черное. Кто они и зачем таятся, как воры, этого не ведал даже сам сын божий на кресте…
Разузнав таинственное назначение оврага, чекисты предусмотрительно пришли сюда на тот случай, если подземным коридором попытаются воспользоваться получившие в монастыре пристанище фашисты.