— Ну, да и вы сами хороши, — замечает Баранов. — Уже скоро третья неделя, как бьетесь, а никак не можете получить разрешение на открытие лавки, а еще хвастаетесь вашей дружбой с квартхозом, который просто водит вас за нос. Уже в том помещении, которое вы облюбовали, вчера мыли окна; значит, кем-нибудь другим готовится открытие магазина.
— Не беспокойтесь, — заявляет Агафья Тихоновна, — мое от меня не уйдет. Квартхоз обещал меня поставить в известность, когда он наладит отношения с районной управой, чтобы мое дело поставили на верный путь. Впрочем, чтобы вы не беспокоились, я сама опять сегодня к нему схожу.
Спор прерывается новым звонком по телефону.
— Нечего подходить, Лиза! — кричит Петр Петрович горничной, особе средних лет со слабыми признаками бывшего носа. — Не подходите к телефону, а прямо зовите сюда старую барыню!
Приходит тетушка. Оказывается, что вызывают, действительно, ее. Суть ее разговора понятна и по репликам: "Да, да, видела... Что?... Ага, что же так дорого?... Ну-ну... Принесите, я посмотрю".
— Тетя, — заявляет Баранов, — коллектив граждан, проживающих в нашей коммуне, постановил присудить вас к единовременному чрезвычайному налогу за беспрерывное пользование телефоном, пользу из которого извлекаете только вы одна. Налог будет состоять в том, что вы обязаны будете простоять во всех очередях, чтобы получить продукты, причитающиеся моей дочери. Эта задача, как вы знаете, почти безнадежная.
— Ну теперь, однако, надлежит и послужить, — заканчивая второй стакан кофе, произносит затем Баранов.
Скоро он уже на лестнице. Спускаясь вниз, он на минуту забегает в квартиру к знакомому, бывшему владельцу крупнейшей типографии, а ныне занимающемуся полегонько спекуляцией на валюте и драгоценностях, и показывает ему бриллиантовый перстень. О валюте, спрятанной в шапке, он не говорит, потому что знает, что здесь слишком развита теория "не обманешь — не продашь", и потому, "влипнув" несколько раз с Макеевым, он закаялся вести с ним дела. Бриллиант Макееву нравится, но цена оказывается неподходящей, и потому Баранов уходит. На службу Баранов попадает лишь в начале двенадцатого. Почти все в сборе. За отсутствующих лиц уже расписались в "журнале посещения" другие сослуживцы — и все в порядке. Петр Петрович даже и не подходит к своему столу, а прямо направляется в кабинет к своему начальству, где другие такие же "спецы", как и Баранов, обмениваются мыслями о последних новостях.
— Ну, Петр, с чем Бог принес? — спрашивает его начальник одного из отделов Жедостроя, бывший содержатель танцкласса в Москве.
Петр Петрович показывает принесенные английские фунты. Один из собеседников берется их поместить и тут же заявляет, что есть предложение купить 1000 фунтов.
— Знаем мы эти выгодные и крупные дела, — замечает другой собеседник. — Всегда эти требования или крупные предложения идут из Чека, чтобы ловить тех, кто попадается на эту удочку. Мы птички маленькие, по зернышку клюем, но зато верно, без промаха.
— Господа, — заявляет начальник Арцеулов, — надо использовать одну интересную возможность. Как вы знаете, в Совнаркоме поднят вопрос о том, чтобы запретить сепаратные командировки за продовольствием. От нашего учреждения такой поездки еще не было, и было бы непростительной глупостью с нашей стороны не использовать подходящего момента. Петр Петрович уже предлагал мне свое содействие в смысле получения по знакомству необходимого для сего кредита. Я вчера переговорил с нашим главковерхом и заручился его принципиальным согласием. Теперь все дело за Барановым. Если он сумеет в два счета обработать финансовый отдел, крупно заинтересовать, как полагается, кого следует, то мы кое-что заработаем. Только — чур! Никому пока про это не говорить и во-вторых, Петр Петрович, если вы согласны, вам дается только 48 часов для выполнения этого плана.
— Господа, — с живостью подхватывает Петр Петрович, которому мысль эта ввиду наступившей у него заминки с деньгами, очень понравилась. — Я согласен и могу обстряпать все, может быть, не в 48 часов, а даже в 24 часа. Дело, конечно, не за мной, а в том, удастся ли заинтересовать и в какой мере, лиц, от которых зависит последнее слово. Операция должна быть не менее как на 30-40 миллионов. Меньше и пачкаться не стоит — это раз. Далее, надо, чтобы в ней принимали участие, в смысле дележа прибыли, минимальное количество лиц — это два. И, наконец, хозяйственная часть, т.е., полное распоряжение средствами, если вы только мне доверяете, должна быть предоставлена мне — три! Если эти условия подходят, я берусь за дело, если нет — умываю руки.