Продажа собственных убеждений за деньги, лжесвидетельство, доносы и клевета привились к народу, являясь также продуктом воздействия на народную психику чрезвычаек и других аналогичных учреждений. Эти отрицательные качества составляют характерную черту современной России. Действительно, там никто не может быть спокоен, что на него не донесут по злобе, из ревности, зависти или по недоразумению. Один весьма выдвинувшийся на военно-административной службе генерал был в связи с девицей, служившей у него в канцелярии, и по неосторожности позволял себе иногда болтать с ней много лишнего о своих сношениях с белыми. За это он и поплатился жестоко. Выдав его Чеке из ревности, когда он сошелся с другой женщиной, покинутая, однако, просила Чеку сохранить ему жизнь. Конечно, это обещание было дано, но сдержано не было, и генерал отправился на тот свет, а девица, как говорят, после этого отравилась.
Месть широко процветает, как и всякая провокация. Сколько было расстрелов, сколько молодых, полезных для России жизней унесено в могилу благодаря целой системе провокации, разжигания классовой ненависти, слежки, шпионства, в которые, с грустью приходится признаться, втянулось и много представителей интеллигенции. Впрочем, картинами из этой области пестрят обыкновенно сообщения русских, которым удается выбраться за границу, и поэтому я на этом вопросе дольше останавливаться не стану.
Вся эта мрачная картина, мною нарисованная, и исключительно тяжелые условия жизни, в которые поставлено население, отражаются на слабых нервах. Действительно, выдерживает тот, у которого сильные нервы; люди со слабыми нервами или уже ушли от жизни, или влачат жалкое существование, заглушая внутренние страдания души кокаином, морфием и другими наркотиками, дающими забвение.
Нельзя, наконец, не остановиться на вопросе супружеских отношений. Когда советская власть кончится и придется приводить в порядок все вновь создавшиеся при ней правоотношения, трудно будет разобраться, кто чья жена и кто чей муж, потому что многие за это время, пользуясь простотой советского законодательства, по нескольку раз успевали жениться и выходить замуж с ведома или даже без согласия противоположной стороны. Семейные устои за четыре года сильно расшатаны. Двоеженство и троеженство не представляют редкого явления, и это не только в чисто коммунистической среде, но даже и в кругах интеллигенции. Разврат царит широко. Конечно, в связи с тяжкими условиями эмигрантской жизни, за границей много наблюдалось уродливых и очень грустных явлений, о которых, между прочим, усиленно кричали советские газеты и, пожалуй, русских эмигрантов, знающих константинопольскую жизнь, теперь многим не удивишь, но для рядового иностранца с трезвыми взглядами на жизнь, должно казаться совершенно непонятным то, что теперь происходит во многих семьях в России. Я сам знаю, как доведенные до отчаяния многие молодые женщины, мужья которых бесследно пропадали во время какого-нибудь из белых "исходов", говорили: — "Что же дальше ждать? Интервенция прекратилась. Помощи ждать неоткуда. Мужчина может еще словчиться, устроить свою жизнь при помощи спекуляции и службы. Женский же труд поставлен в такие условия, что на него долго не просуществуешь. Остается лишь спекулировать на том, что есть, — пока оно не ушло: молодость и красота. Раз они в спросе, остается только подороже продать их, выйдя замуж по-советски за какого-нибудь комиссара и высасывая из него то золото и те бриллианты, которые к нему Бог весть каким путем попали. Конечно, это не брак — это равносильно прежнему понятию "на содержании", но что же делать, если нет никаких других способов бороться за существование? Если только таким путем можно обеспечить жизнь себе и своему ребенку и наслаждаться теми минимальными ее благами, которые можно получить за деньги. Что же касается житейской морали, то ведь это тоже вещь относительная. С разбойниками и предателями честные государства заключают мирные и торговые договоры, назначают к ним представителей. Значит все относительно. Цель оправдывает средства. А до будущего… Что говорить о нем, если неизвестно, когда оно настанет? Хоть день — да мой!" — вот та несложная, но глубоко трагическая точка зрения на жизнь, которая под влиянием общего повреждения нравов в Советской России начинает складываться в психологии новой русской женщины. Таковы, примерно, те мысли, которые назойливо лезут в голову женщин, ранее привыкших блистать в обществе, привыкших к поклонению себе и своей красоте, а теперь ничего не видящих вокруг себя изо дня в день, кроме голодной нужды и забот о хлебе насущном да перловой каше. Увы, постепенно такие логические построения мысли приводят и к определенным действиям. И в результате — сколько теперь в России таких милых и погибших с точки зрения общей морали созданий из бывших буржуазных семейств, которых, по-моему, не обличать нужно, а искренне жалеть!