Отношение к эмиграции
Убежать за границу, скрыться от ненавистной власти, отдохнуть от ее кровавых экспериментов — вот мысли 99% интеллигенции. Но как осуществить эту задачу, как пробраться за рубеж, когда никакому рядовому гражданину ни при каких условиях власти не дают разрешения на выезд за границу и когда каждый шаг гражданина Советской России, не только при его поездках, но даже в месте его постоянного жительства, опутан целым рядом полицейских, паспортных, административных и чисто чекистских пут? На первых порах советской власти это было куда проще; тогда сравнительно легко перебирались через границу: уезжали на лодках из Петрограда, переезжали на санях по льду, перебирались в других местах границы, пользовались наступлениями освободительных отрядов, чтобы под защитой их выбраться из Совдепии. Теперь все это неимоверно осложнилось. Гражданская война в современном масштабе не дает прежних возможностей. Заключенные с окраинными государствами договоры еще более усложнили возможность нелегального перехода границы. Последние бдительно охраняются. Пограничные места наводнены шпионами. Это, конечно, не значит, что эмиграция таким путем прекратилась. По-прежнему слышишь, что то одно, то другое лицо выбралось из России за границу. Но риск теперь от таких операций значительно возрос, и притом не только при самом переходе границы, но даже и при следовании к ней, благодаря наличию всяких железнодорожных милиций, заградительных и иных контрольных отрядов. Некоторые лица уже поплатились жизнью за попытку форсировать налегке советскую границу. Летом и осенью 1920 года, при существовании свободной Грузии, главнейший поток таких смельчаков из южной и юго-восточной полосы Европейской России направлялся преимущественно на Ростов, избирая оттуда три пути: или по побережью Черного моря, или на Баку и дальше по грунтовым дорогам или, наконец, на Владикавказ, а оттуда — в Тифлис. Многие избирали этот последний путь, приобретая всеми доступными путями документы, дававшие право на въезд или на транзитный проезд через Грузию. Но даже и снабженные надлежащими разрешениями и свидетельствами, немало стоившими на советские деньги, путешественники попадались на удочку Владикавказской пограничной Чеки, если она замечала, что у кого-нибудь из таких лиц есть чем поживиться. Обыкновенно рядом провокационных действий она узнавала, у кого есть с собой запас золота и бриллиантов, взимая мзду за свободный пропуск всего этого и затем на пограничной советской станции Ларс вчистую раздевая таких пассажиров. В результате ограбленные дочиста буржуи оказывались вынужденными вместо ожидавшегося отъезда оставаться в России и еще отсиживать в неприглядных условиях во Владикавказской или Ростовской тюрьмах. Очевидно, это стало отбивать охоту уезжать у лиц, в особенности у семейных и притом таких, которым необходимо было вывозить свое имущество. Когда Грузия пала, и грузинский коридор оказался закрытым, продолжалось движение на Румынию и Галицию, а затем весной 1921 года центром такого исхода беженцев сделался Минск. Здесь, за известную мзду романовскими деньгами местной Чеке, можно было довольно безболезненно перебираться через границу, пока, наконец, сами поляки, опасаясь наплыва русских беженцев и отчасти занесения ими холеры и других заразных заболеваний, не стали чинить препятствий к впуску беженцев в Польшу. Таким образом, количество возможных комбинаций для бегства продолжало сокращаться, а наряду с этим стал необычайно прогрессировать аппетит советских властей в размерах взяток, требуемых ими за пособничество к бегству. Это, естественно, начало сокращать эмиграцию, и количество эмигрировавших в 1921 году русских значительно ниже предыдущих лет.