Вот то общее впечатление однообразной простоты сообщений, которое может получиться у свежего человека, который одолел бы несколько номеров советских газет, не делая им никаких комментариев. В России все настолько успешно налаживается, что, действительно, в ней, как в каком-то благословенном раю, вся жизнь течет тихо и спокойно. Все граждане в ней честны и непорочны и обожают стоящую над ними власть; есть, правда, какие-то скверные дяди, но их зато строго карает бука-Чека. В остальном: электрификация и "реки молочные, берега кисельные"; только вот немножечко бы поднатужиться и одолеть хозяйственную разруху, которую устроили какие-то злостные белогвардейские офицеры и иностранные капиталисты. Кругом же этого истинного рая — мир юдоли и печали. Капиталистические страны запутаны в своих внутренних противоречиях. Вся Европа, как на вулкане: одно государство подсиживает другое. Все собираются воевать друг с другом. Повсеместно растет безработица, наступает сильнейший экономический кризис. Государства находятся накануне полного краха. Общий фон картины дополняется всеобщими забастовками и революционными восстаниями, изображаемыми, как первый акт грядущей мировой социальной борьбы для установления коммунистического рая на всей земле. К такому содержанию приспособлены и официальные телеграммы. Затем следуют рассуждения в передовых фельетонах на те же темы. Потом одна или две статьи на тему из области экономики и народного образования, что ныне в такой-то отрасли то-то и то-то — как будто плохо, но зато все вскоре будет хорошо. Потом следует ряд партийных статей и дискуссий, несколько столбцов сообщений, тенденциозно освещающих хозяйственное положение страны под общим заголовком "Экономический фронт", ряд декретов и распоряжений советской власти и, наконец, всякого рода правительственные и партийные извещения и объявления. Вот примерно изо дня в день повторяющееся содержание всяких "Известий", "Красных газет", "Правд", "Гудков", "Свистков", "Станков", "Маховиков" и т. п. органов печати. Кроме телеграмм и передовиц, остального текста обыватель обыкновенно не пробегает, настолько там все убого и бесцветно.
Особо стоят такие газеты, как "Экономическая жизнь" и некоторые другие специальные издания, которые ведутся недурно и представляют довольно большое значение для всякого экономиста, интересующегося русскими делами.
Кроме витрин РОСТА и газет, печатных и устных, других повременных изданий весьма мало. Больших журналов общего характера нет, ибо, по-видимому, они рассматриваются, как своего рода буржуазные затеи, которым не должно быть места в пролетарской России. Зато почти каждое самостоятельное советское учреждение имеет свой печатный орган в виде журналов, вестников и бюллетеней, дающих однообразный материал по специальности данного учреждения. В изданиях подобного рода участвуют по большей части сотрудники такого учреждения, рассматривая свое занятие журналистикой как средство для дополнительного заработка.
Русская изящная литература, взятая под охрану и надзор Луначарского, первое время после революции дала ряд крупных произведений русских беллетристов и поэтов. Однако придерживаясь скорее утилитаристического мировоззрения, большевики не склонны были особенно содействовать развитию этого вида искусства, в особенности, если оно старалось выйти из круга коммунистических идей и лакейского служения временным владыкам. Постепенно русские литераторы, остававшиеся в России, попадали во все более тяжелое материальное положение, не отличаясь от прочей массы. В результате — ряд тяжелых утрат, как Блок и некоторые другие, которые своими революционными произведениями все же внесли новую страницу в историю русской художественной литературы. Намеренно вызывая своей прессой неблагоприятное отношение советских подданных к Европе и русским эмигрантам, советская власть, с другой стороны, принимает все меры к тому, чтобы огородить их китайской стеной от проникновения извне в Совдепию тлетворных влияний в виде частных писем, и особенно газет и всяких иных печатных изданий. И действительно, получить в Советской России какую-нибудь иностранную газету представляется делом архитрудным. Зато какую сенсацию производит появление случайно в каком-нибудь Ростове-на-Дону старого номера парижской или берлинской русской газеты. Составляются компании, которые сообща покупают номера таких газет, котирующихся иногда по десяткам тысяч советских рублей, и читают их, передавая дальше из рук в руки, пока от такой газеты не останутся одни обрывки.