В результате ведения планового советского хозяйства обстоятельство это, в связи с другими основными чертами обычной советской беспомощности и неумелости, а вместе с тем — полной непригодности коммунизма, имеющего в своей основе характер паразитарный, для созидательной работы, — хозяйственный кризис страны, и без того запутанный и тяжелый, еще более углубляется. Сначала советские промышленные предприятия вырабатывали фабрикат из имевшихся у них старых запасов сырья, и производственная работа еще кое-как подвигалась; теперь же, когда национализированным предприятиям приходится самим заботиться о добывании сырья, положение их сделалось значительно хуже.
Современное положение промышленности
Основное бедствие Советской России — топливный голод. Запасы угля, остававшиеся еще как наследие белых, продолжали в Донецком бассейне быстро таять, составляя: в 1920 году в сентябре — 89 тысяч пудов, октябре — 67 тыс. п., ноябре — 61 тыс. пуд. и т. д. В связи с расстройством железнодорожного транспорта падало из месяца в месяц выполнение нарядов на погрузку топлива, так, например, в сентябре 1920 года — 84% наряда, в октябре — 59%, в ноябре — 62%, в декабре — 46% и т. д. Всего в 1920 году угля добыто около одной четверти количества, добытого в 1913 году, из которого, ввиду необходимости выделения топлива для поддержки самих рудников, заявки прочих потребителей угля могли быть удовлетворены лишь в 12—13% довоенного времени. В производственной программе на 1921 год добыча угля определена в 400 миллионов пудов, из коих потребителям — 200—240 миллионов пудов. Добыча угля стала усиленно прогрессивно падать с апреля 1921 года. Так, например, в Донецком бассейне валовая добыча составляла в апреле — 29,9 миллионов пудов или 115% программы; в мае — 24,3 миллиона пуд. или 76%, в июне — уже только 18 миллионов пудов или 17,4% и в июле — всего около 9 миллион. пуд.
В результате положение с твердым топливом поставлено в исключительно тяжкие условия. Меры, принимавшиеся советской властью для поднятия производительности труда на копях, вроде посылки туда на принудительные работы буржуазии, выдачи усиленных порций советской мануфактуры каменноугольным рабочим, делу не помогли. Пришлось уже, как упомянуто выше, послать в начале апреля в Донбасс самого Дзержинского, чтобы навести страх на рабочих. Говорят, что, возвратившись из своей карательной экспедиции, новый комиссар путей сообщения заявил, что с копями ничего не поделаешь и что на улучшение поступления угля рассчитывать уже не приходится. Напротив того, в дальнейшем можно ожидать только лишь прогрессивного понижения его добычи. Копи находятся в таком печальном положении, что думать об исправлении затопленных шахт не приходится. Придется, по всем вероятиям, бросить все старые шахты и вновь закладывать новые. Потеряв всякую надежду на твердое минеральное топливо, советская власть возлагает большие надежды на нефть как на универсальное отопительное средство.
В 1920 году Бакинский район дал 80% довоенной добычи; Грозненский район — 47 млн. пуд. в счет назначения, определенного по плану в 120 млн. пуд. Добыча нефти за первую четверть 1921 года выразилась в общем количестве 55.047 тыс. пуд. Количество это распределяется по районам: Баку — 38.605 тыс. пуд. (90% программы), Грозный — 16.184 тыс. пуд. (54%), Эмбенский район — 258 тыс. пуд. (11%). Производительность труда до войны выражалась на одного рабочего в месяц в среднем 700 пуд., а в феврале 1921 года — 500 пуд. Параллельно с падением производительности труда сокращается и площадь разработки. Ухудшение положения Волжского речного флота тоже угрожает нефтяным перевозкам и, в свою очередь, грозит в зимние месяцы, после ледостава на Волге, совершенно оставить без горючего русскую северную и центральную промышленные группы. Пересылка нефти цистернами многого не дает, ибо при расстройстве железнодорожного транспорта уже в прошлую зиму положение было таково, что, например, для Юго-востока России его голодная норма удовлетворялась подачей цистерн лишь в 40%. И это — при том боевом значении, которое, наравне с продовольственными, имели нефтяные маршруты. Поезда эти ходили скорее и вернее других, так что даже мешочники предпочитали цистерны пассажирским поездам для поездки на них.
Заготовка дров, составляющих одну из главнейших отраслей топлива для всей России, тоже ухудшается, так как благодаря вырубке большей части лесов, приходится переходить к рубке дальше отстоящих от дорог лесных участков. В этом случае заготовка дров становится перед неразрешимой задачей, как пользоваться этим лесом, когда гужевой транспорт не сегодня-завтра должен остановиться по всей Советской России. Если обратиться к цифрам, относящимся к этому виду топлива, то картина получается не лучше, чем для каменного угля. Заготовка дров колеблется от 45% задания (Украина, март 1921 года) до 68% (Северный Кавказ, средняя за первую четверть 1921 года). Вывозка заготовленных дров все время понижается; так, она составляла по всей сети русских железных дорог: на март — 137 тыс. вагонов (114% плана); апрель — 82 тыс. вагонов (78%); май — 59 тыс. вагонов (68%). К тому же и самый дровяной запас стал сокращаться; так, например, к навигации 1920 года в местах, откуда идет доставка дров по рекам к Петрограду, находилось 200 тыс. кубов зимовалых дров; к навигации 1921 года их было не более 60 тыс. кубов и к следующей навигации их предвидится самое ничтожное количество.