– Мне нравится, как вы пахнете, – возразила Ай.
– Если ты так пытаешься получить добавку к ужину, может, и получится.
Увидев футоны, наброшенные на перила веранды, Киёми мысленно заворчала. Саёку лень поражала как вирус.
– Поможешь мне занести футоны?
– Почему это всегда должны делать мы?
Киёми интересовал тот же вопрос, но она считала своим долгом подготовить Ай к взрослой жизни.
– Твои дедушка и бабушка нас приютили. Они тебя любят. И не так уж трудно помочь им по хозяйству, правда?
Ай выпустила руку Киёми и подошла к ближайшему футону. Опущенные углы рта и сгорбленные плечи дали Киёми понять, что дочь понимает, чего от нее ждут, когда она подрастет.
– Сперва обувь, – сказала Киёми.
Они зашли за сёдзи и остановились у входа на глинобитный пол. Сняли гэта и аккуратно поставили возле сандалий свекра и свекрови. Потом надели домашние шлепанцы и вернулись на веранду.
Ай усмехнулась, когда Киёми помогла ей сложить первый футон.
– Можем играть, как будто футоны – это облака, и мы укладываем их спать.
– Облака? У тебя очень живое воображение.
Каждая из них внесла футон в дом. Ширмы, разделяющие комнаты, стояли открытыми. Банри сидел в гостиной на подушке, сгорбившись над своим письменным столом, и все его внимание было сосредоточено на той сутре, которую он переписывал из «Типитаки». Выпуклая голова, редеющие волосы и складки морщинистой кожи у основания шеи – он напомнил Киёми жабу гама-гаэру в саду. Саёка сидела рядом, держа в руках книжку стихов. В глазах Киёми ее свекровь была похожа на хитрую змею – с узким лицом, пронизывающими черными глазами и тонкой шеей.
– Я вернулась! – крикнула Ай, идя по татами вслед за Киёми.
Банри поднял глаза и улыбнулся:
– Ты пришла домой.
Киёми заставила себя улыбнуться. Как могут свекры сидеть весь день на одном месте? Они что, не знают, что идет война?
– Что было в школе? – спросила Саёка.
– Мы видели, как пролетал бомбардировщик. Он шумный был, как ворона.
Убрав футоны в шкаф, Киёми отвела Ай обратно на веранду – принести остальные два. Она закрыла амадо, который запечатывал дом на ночь, и деревянный ставень со щелчком встал на место. Электрические лампочки в доме не включались, ровным белым пламенем горела керосиновая лампа на столе. Еще один день без электричества. При окнах, задрапированных непрозрачными шторами, в комнатах лежали тени. Из стекла лампы вилась струйка черного дыма, и в воздухе стояла едкая вонь, вызывающая ассоциации с нежилой комнатой, покрытой пылью. Свет уходил к потолочным балкам, где свила гнездо пара ласточек. Тетя всегда говорила, что влетевшая в дом птица – к счастью. Хотелось бы, чтобы так.
Саёка подозвала Ай сесть рядом.
– Я по тебе скучала. – Она положила руку Ай на плечо, потом вернула к себе на колени. Тут она обратила внимание на Киёми: – Ты не могла бы после ужина вытереть пыль в доме? И что-нибудь сделать с этим ужасным темным рисом?
Подавив досаду, Киёми в ответ послушно кивнула.
– Хай. Я сейчас приготовлю воду для ванны.
Приготовь ванну. Свари ужин. Приберись в доме. Разотри рис. Я рабыня у безжалостных хозяев.
Саёка радостно провозгласила:
– И помни: счастье измеряется жертвой.
Подавив растущий гнев, Киёми прошла в ванную. Шарами из полусожженных углей, собранных из плиты, она растопила медную печку под ванной. Вскоре от глубокой деревянной ванны, сделанной из бочки, пошел пар. Киёми приготовила полотенца, бритвы, кастрюлю с холодной водой, вымоченные в щелочи мешки с рисовыми отрубями, заменяющие мыло. Когда все было готово, Киёми вернулась в комнаты и уведомила Банри.
Он с трудом встал, колени у него хрустнули. Из горла вырвался хриплый кашель, в груди засвистело. Повернувшись к Киёми, он поклонился.
– Аригато, Киёми-сан.
Банри всегда обращался с ней хорошо, выказывал уважение – в отличие от Саёки. Киёми боялась, что силы ее свекра убывают, а времена требуют от него быть сильным.
Выбрав книжку из сундука с пожитками, Киёми вернулась в комнату почитать Ай вслух, но увидела, что свекровь уже разговаривает с девочкой. Закипев негодованием, Киёми опустилась на ближайшую подушку. Открыв книгу, она сделала вид, что читает, а Саёка все рассказывала приключения своей молодости – что-то насчет того, как ее застиг тайфун в рыбачьей лодке соседа. Абсолютная чушь.
Когда Банри вышел из ванны, Саёка оставила Ай, обещав дорассказать потом. Ай прикрыла рот рукой и зевнула, на что Киёми не могла не улыбнуться.
Она села на освободившееся место рядом с дочерью.