Когда она вышла из ванной, Мика думал, что она вернется в кухню, но она полезла наверх, в кладовую. В зарешеченные окна пробивался свет, делая комнату светло-серой. Здесь пахло как в пыльном багажном отсеке парохода, открытом впервые за многие годы.
Женщина преклонила колени перед двумя алтарями. Один был высотой футов пять и покрыт черной и золотой эмалью, другой поменьше, из необработанного дерева, потемневший от времени. Женщина спичкой подожгла благовония на высоком алтаре, сложила вместе ладони и склонила голову.
На портретах, перед которыми она молилась, были изображены японцы в военной форме. Мика дал им на глаз лет тридцать. У человека слева было лунообразное лицо и острый сосредоточенный взгляд. У второго лицо было худое, и на подбородке выделялся белый шрам.
Вернувшись вниз, женщина открыла дом. Отъехали со щелчком ширмы, и внутрь полился солнечный свет. Женщина вернулась в кухню и встала над ямой, глядя на спящую дочь. Опустившись на колени, она потрясла девочку за плечо и что-то ей тихо сказала. Остальные члены семьи тоже зашевелились, просыпаясь.
Приготовив на всех завтрак, женщина собрала две коробочки с обедом. Когда дочь доела свою порцию, женщина помогла ребенку одеться и убрать волосы. Дочь дважды обняла мать, и Мике это показалось трогательным. Потом мать и дочь собрали все постели и повесили их на перилах веранды. Когда они ушли внутрь, он остался снаружи. С юга донесся рокот, а за ним – громкий треск. Мике он напомнил о лесорубах, валящих гигантские сосны. Вдали над черепичными крышами поднималась желтая дымка. Такая же, какую он заметил накануне.
Женщина с девочкой вышли из дома. Девочка зевнула, и это заставило зевнуть и мать. С осунувшимися от усталости лицами они двинулись к калитке. Сперва Мика держался поодаль, потом вспомнил, что он для них невидим.
Когда женщина с девочкой вышли, движения в улицах и переулках почти не было, но постепенно там появлялось все больше людей. В основном женщин, одетых в одинаковые уродливые рабочие штаны. А где же разноцветные кимоно, которые он видел на фотографиях? Где элегантные дамы, волосы у которых распущены вдоль грациозных шей, на головах сооружены сложные прически, а бледную кожу защищают от солнца бумажные зонтики?
Женщина с дочерью останавливались несколько раз – приветствовать кого-то поклоном и улыбкой.
Дойдя до школы, женщина с усилием отпустила дочь, не отрывая взгляда от ее лица. Выражение муки на лице женщины напомнило Мике лица его родителей, когда они провожали его на войну.
В трамвае по дороге на завод женщина держала голову склоненной, только пару раз взглянув в проход, где стоял Мика. В Беллингэме он много раз ездил на трамвае, но здесь в нем царила какая-то гнетущая атмосфера. Пассажиры сутулились, глядя в пол. Он понимал их тревожность: в их империи горел город за городом. Станет ли следующей Хиросима?
На заводе женщина работала на токарном станке, который с высоким металлическим визгом сверлил стволы винтовок. Через какое-то время Мике надоело стоять на месте, и он решил осмотреть город. Выйдя наружу, он прищурился от яркого солнца, лицом почувствовав влагу окружающего его воздуха. На юго-западе ширился вверх от города желтый туман, пятная синее небо. Он оглянулся на обширную территорию завода. Почему это предприятие не было среди целей бомбежки с остальными частями Хиросимы? Все крупные наступления императорской армии начинались с погрузки войск из гавани Удзина, а сообщения, что Вторая армия Императора перенесла свой штаб в Хиросиму, давно уже циркулировали среди летных экипажей на Сайпане. Отчего верховное командование не прикажет атаковать город?
Мика спустился к реке, где на берегу сидел старый рыбак. Воздух нес запах соли и чего-то гниющего, вроде высыхающих водорослей. Вдали на горизонте высились контуры зданий, но здесь, вдали от сердца города, держалась тишина.
Оставив рыбака, Мика двинулся к гавани. Вода Внутреннего моря манила солнечной рябью. Там, где сливались река и море, парили на ветру черноголовые чайки. Над чайками чертила круги скопа, травянистую береговую линию патрулировал зеленовато-синий зимородок. Волны шлепались о берег, пенились возле ботинок Мики. Вдали, похожие на низкие облачка, виднелись два белых паруса. Темнокожие люди выгребали на лодках к открытой воде. Рыбаки.
Мика вспомнил последний выход на троллере дедушки Финна за семь месяцев до того, как разразилась война. Он только что закончил Вестерн-колледж, мечтал отдохнуть на каникулах и потом искать работу учителя. Ливай подумывал о переезде с семьей в Сиэтл, и братья знали, что это, быть может, последнее их совместное серьезное приключение.