— Это произойдет через целых тринадцать лет, — воскликнул Одоевский, — значит, у нас еще есть время, чтобы подготовится к вражескому нашествию.
— Да, но как сообщить это Государю? — с горечью спросил Антон. — Ведь вы, Владимир Федорович, прекрасно знаете, что после событий на Сенатской площади Николай Павлович крайне подозрителен, из‑за чего в штыки принимает любые прожекты, вызывающие у него неприязнь. Господа декабристы умудрились привить ему стойкую антипатию к слову прогресс. Честно сказать, этот революционный пыл всяческих прогрессистов, будет аукаться нам еще много лет подряд — вплоть до самого нашего времени.
— Это конечно так, господа, — задумчиво произнес Одоевский, — Но я действительно мог бы попробовать довести ваши сведения до Государя. Поверьте, у меня много близких родственников и хороших знакомых в окружении императора и цесаревича Александра Николаевича.
Антон и Александр переглянулись. Похоже, что князь искренне был готов к сотрудничеству. Надо было ковать железо, пока оно горячо. Поэтому Антон Воронин предложил Одоевскому прервать прогулку и вернуться к нему домой, чтобы в спокойной обстановке, за чашкой чая, более предметно переговорить о возможной легализации гостей из века XXI в веке XIX.
"Вы поможете нам?"
Всю дорогу до дома Антона Воронина князь Одоевский задумчиво молчал. Наверняка он погрузился в себя, переваривая все то, еще вчера невероятное, что ему сегодня довелось увидеть и услышать. Действительно, для человека из века XIX — го, обыденная жизнь петербуржцев века XXI — го — настолько сильный психологический стресс, что не каждый его сможет выдержать без ущерба для здоровья. Как говорится: "Не каждый возвращается обратно даже из учебного полета воображения".
Понимая все это, Шумилин сразу же по приходу в холостяцкую квартиру Антона, полез в бар, достал бутылку армянского коньяка и набулькал по рюмке всем троим. На закуску он порезал лимон и принес большую плитку шоколада.
Одоевский, Антон и Александр выпили бархатистый янтарный напиток. Князь выдохнул, слегка порозовел, и взгляд его снова стал осмысленным.
— Господа, что вы мне посоветуете сделать? — спросил он у друзей. — Вы прекрасно понимаете, что когда я вернусь в свой мир, то просто буду обязан доложить обо всем случившемся Государю. Ведь я обладаю знаниями о будущем, о том, что должно произойти в самое ближайшее время.
— Владимир Федорович, — сказал Александр, поглаживая свою седую бородку, — а вы уверены, что вам поверят? Ведь после ваших фантастических произведений, на вас многие смотрят как на чудака, который вроде бы не от мира сего. Допустим, мы дадим вам вещественные подтверждения того, что вы действительно побывали в будущем. Ну и что это изменит? Рассеются одни подозрения, возникнут другие.
— Так как же мне быть?! — в отчаянии воскликнул Одоевский, — нельзя же сидеть сложа руки, и смотреть, как наша матушка Россия катится к поражению в этой, как вы сказали, Крымской войне!
— А вот насчет сидения сложа руки, вы правильно сказали, Владимир Федорович, — ответил Антон. — Нельзя сидеть, надо действовать. Надо убедить Государя принять все надлежащие меры для того, чтобы, во — первых, суметь не вляпаться в эту войну, которая, честно говоря, вовсе и не неизбежна. Тут нужно немного подкорректировать внешнюю политику империи, которая не всегда учитывает ее интересы. Ну, а, во — вторых, следует настолько усилить наши армию и флот, чтобы у наших врагов и мысли бы не появилось напасть на Россию. На сильных не нападают, с сильными договариваются. — Антон прошелся по комнате из угла в угол, — Только, как все это сделать, Владимир Федорович? Как подступиться к Государю и убедить его в необходимости экстренных мер? Ведь тринадцать лет, оставшихся до начала войны в историческом масштабе это очень мало. У вас есть какие‑либо предложения?
— Сталину за тринадцать лет удалось многое, — неожиданно заметил Шумилин, — Считайте сами: с двадцать восьмого по сорок первый.
— Так, то Сталин, — снова назвал неизвестное для князя имя Антон Воронин, — Тогда Англия тоже спала и видела, чтобы к нам пришел "полярный лис". Вот он и торопился.
— Погодите, господа, — князь Одоевский задумчиво потер переносицу. Владимир Федорович был человеком хотя и творческим, с развитой фантазией, но, в то же время, энергичным или, как тогда говорили, предприимчивым. Он быстро просчитал все варианты, и с ходу предложил свой вариант решения проблемы.