Я стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони. Ребенок стоял возле дерева, воздев руки к невидимому солнцу, и мне показалось, что лицо его стали синюшно-бледным.
Я ничего не мог для него сделать. Я услышал начало молитвы, которую ребенок обращал к солнцу, молитву, выученной им наизусть. Это был тонкий, стенающий плач.
— Каррист! — задыхаясь, крикнул я. — Пора выбираться отсюда.
Он кивнул, одной рукой схватил Старра за шиворот, поставил на ноги и направился вместе с ним ко мне. Мы остановились и долго смотрели на призрачные, безумно склоненные здания, видневшиеся теперь, как тени. Из мертвого города лахри не доносилось теперь ни звука. И не было видно ребенка. Я чувствовал сердцем, что народ мира-пузыря уже мертв. Я знал, они считают, что отправляются к своим предкам, которых называли Древними. Там им будет тепло. Там они никогда не будут мерзнуть или голодать, и там им не придется бояться расы грабителей. Так было хорошо. Там было очень хорошо, в загробном мире.
Я почувствовал небольшое облегчение.
Но все равно не радовался, что был человеком.
ОБИТАТЕЛИ ПУЗЫРЕЙ[7]
Глядя на нас, можно было подумать, что у нас нет вообще никаких проблем. Можно было подумать, что у нас все тип-топ. Глядя на нас, можно было подумать, что мы просто отдыхаем после сытного обеда. Уилл Каррист одной рукой подносил к губам чашку дымящегося, горячего кофе, а другой слегка придерживался за край стола, поскольку для создания силы тяжести двигатели Виттенберга раскручивали наш корабль новейшей модели вокруг оси. Я же, Сидни Холлмейер, сидя напротив него на прикрученном к полу металлическом стуле, медленно курил сигарету, с удовольствием выдыхая синеватый дымок и наслаждаясь ролью героя с железными нервами.
Таковы были мои мысли, пока корабль нес нас по космосу, как хотел, поскольку за пультом управления не было никого.
— Глядя на нас, — сказал я Уиллу, упорно стараясь выдуть одно колечко дыма через второе, — можно подумать, что мы парочка самых слабоумных дебилов по эту сторону Стрельца.
— Глядя на нас, — тут же подхватил Уилл, ставя кофейную чашку в специальное глубокое блюдце, — никто бы не подумал, что мы падаем на Солнце.
Возможно, мне стоило бы восхититься Уиллом, потому что, когда вы уверены в смерти, то не понимаете, почему не можете побыть хоть немного сентиментальными. Уилл был моим лучшим другом и входил в тройку лучших космических пилотов в Солнечной системе. Он был невысокий, с мощной грудью и шириной плеч не меньше длины его коротких, но чрезвычайно сильных рук. Он был легко возбудим, что обычно выражалось в жалобе, написанной на его лице. Но у него были воистину железные нервы. Нервы, которые и сделали его одним из лучших пилотов, он мог определить тяготение планеты до сотых долей процента и ощущал приближение метеоритов раньше, чем их засекали детекторы. Но с нервами у Уилла все было в порядке, даже теперь, когда мы падали, и он прекрасно знал, куда именно. Его короткие пальцы держали чашку с кофе так, что поверхность жидкости в ней даже не волновалась, хотя наш корабль раскачивался взад-вперед на конце огненной струи. Своими нервами он управлял лучше, чем я колечками сигаретного дыма. Старый добрый Уилл, сентиментально подумал я, еще несколько часов такого падения на Солнце, и мы обменяемся рукопожатием в последний раз, а затем отключим тепловые экраны Гримсона…
Тепловые экраны Гримсона были изобретены совсем недавно.
И Земной Научно-исследовательский институт в первую очередь подумал обо мне, когда им потребовался специалист для трудной работы по установке Планетарной научно-исследовательской станции магнитного поля на Меркурии.
Дела у нас неважны, Сид, — усмехнулся мой начальник, как и всякий раз, с наслаждением отрывая меня от полезной, а также совершенно безопасной работы в лаборатории.
— Несмотря на то, что мы летаем в космосе уже больше столетия, мы мало что знаем о планетарных магнитных полях. Мы знаем, что они связаны с деятельностью Солнца, так почему бы не взяться за изучение магнитного поля планеты, которая находится ближе всех к Солнцу? Я имею в виду Меркурий.
— Но еще никто никогда не высаживался на Меркурий! — не выдержал я.
Начальник погрозил мне пальцем.
— Ну же, Сид. Теперь прекрасно известно о двух экспедициях, которые совершали там посадку. Разумеется, половина их членов умерла от радиоактивных излучений, но тебе это не грозит. Твой корабль будет оборудован новейшими тепловыми экранами Гримсона. Ты вернешься через месяц, установив там станцию, готовую принимать постоянный персонал. И возможно, — усмехнулся он, словно миленькой шуточке, — тебе удастся установить судьбу Эдит Дюпре. Может, она все же не упала на Солнце. — Он зачем-то полистал документы на своем столе. — Удачи тебе, Сид.