Одного из подчиненных Джи Уай, подростка Руминга, послали однажды в Манилу за покупками. Первый раз в жизни у него оказались деньги в кармане, и он так увлекся, что решил купить на них фруктовой воды для всех своих юных друзей в Лонгосе. Проступок был малозначительным, однако он не остался безнаказанным: в течение полугода Румингу не давали никаких поручений.
Все, что действует развращающе, запрещено в лагере. Строго запрещены азартные игры. Не разрешается распивать спиртные напитки. Один из руководящих военачальников «хуков» здесь, на юге, напился однажды в «баррио» и ворвался на общественную танцевальную площадку с пистолетом в руке; его навсегда отстранили от руководства.
За издевательства над жителями «баррио», грабежи, насилие полагается смертная казнь.
Здесь, в лагере «Балинтавак», происходит непрерывный процесс воспитания, формирования человека нового типа. Внушается мысль, что каждый «хук» должен превосходить в моральном отношении своих угнетателей, что одного акта протеста против коррупции и тирании недостаточно, что все пороки старого общества должны быть ликвидированы.
Некоторые из обитателей лагеря были некогда бандитами или принадлежали к деклассированной прослойке люмпен-пролетариата. А ныне они принадлежат к числу наиболее трудолюбивых и проникнутых чувством ответственности жителей наших бараков.
Чувство ответственности здесь в большом почете. Всякого, кто относится безответственно к порученному ему делу, стыдят, причем не только перед товарищами по бараку, но и перед страной и народом, за который мы боремся. О качествах наших людей говорят не просто как о качествах «хуков», а как о качествах филиппинцев.
Товарищ в одном из бараков манкирует обязанностями по уборке своей территории.
— Если-бы тебе пришлось стать старостой «баррио», — говорят ему, — то, значит, так выглядело бы вверенное тебе «баррио».
Такие требования предъявляются всем «хукам», однако руководители, кадровые работники должны вести себя безупречно. И кадровый работник имеет свои недостатки, но он борется с ними, он преодолевает их или же он перестает быть кадровиком. Критика на собраниях работников руководящих органов почти до грубости откровенна. Мне приходилось наблюдать подобную критику в группах левых кругов в США, однако там она никогда не принимала таких форм, как здесь, где каждый человек у всех на виду и каждый, кто отступил от установленных норм поведения, должен публично держать за это ответ.
Мало того что у руководителя должно быть меньше недостатков, чем у рядовых членов, он не получает к тому же никакого вознаграждения за занимаемое им положение, если не считать повышения ответственности. Руководитель ест ту же пищу, в таком же количестве и за тем же столом, что и самый рядовой участник движения, он носит такую же линялую и обтрепанную одежду, а в его вещевом мешке находятся точно такие же предметы снаряжения, как и у всех других. Даже если у него есть состоятельная родня или знакомые, он не вправе получать на свой личный счет больше двухсот песо (сто долларов) в месяц, причем из этой суммы должен делать взносы для нужд движения. Весь излишек поступает полностью в кассу движения.
Руководитель должен обращаться со всеми остальными «хуками» как с равными, в полном смысле по-товарищески, не проявляя высокомерия или честолюбия. Он должен быть терпеливым, справедливым и самоотверженным.
Считают, что лишь такой человек может действительно заботиться об интересах народа.
81
Мы с Селией имеем то преимущество, что в чаще лесов находимся вместе. Это немаловажный фактор в создании сколько-нибудь нормальных условий жизни в этой полной лишений обстановке. Все мы терпим разные невзгоды, однако подавляющая часть «хуков» страдает от неестественных, исподволь подтачивающих силы лишений — от злосчастной судьбы мужчин, вынужденных обходиться без женщин.
Многие мужчины, участвующие в движении, особенно кадровые работники, имеют жен и детей, с которыми они не виделись уже много лет. Во-первых, их разыскивает полиция, и они не могут вернуться в свои «баррио» и города. Лишь изредка, раз в полгода или даже реже, им удается, под покровом ночи, побывать в течение какого-нибудь часа дома. Во-вторых, связанные дисциплиной, они по указанию руководства отправляются в районы, находящиеся вдали от их местожительства. Они отсутствуют многие годы, и впереди их ждут новые годы отлучки. В народной армии нет отпусков — ни долговременных, ни кратковременных.
Однако в наших лагерях немало девушек и женщин — кадровых работников, связных и медицинских сестер. Девушки и женщины есть также в организованных «баррио» в районах, где развивается движение. Никаких беспорядочных связей в наших лагерях не разрешается; девушки, допускающие что-либо подобное, отсылаются домой. Однако возникают и устойчивые связи, их нельзя запретить. А поскольку они существуют, необходимо их как-то узаконить.
Для холостых мужчин это не столь уж большая проблема. Им разрешается ухаживать за любой незамужней девушкой в лагере или «баррио». Так некоторые из мужчин стремятся ухаживать за связной Белен. Они являются к Селии, старосте барака, и просят разрешения сначала у нее. Селия переговорит с Белен. Если никаких возражений ни со стороны старосты барака, ни со стороны девушки нет, то молодые люди вольны ухаживать за ней.
Если какая-нибудь пара захочет сочетаться браком, она, естественно, не может отправиться для совершения этого обряда в город. Поэтому ее венчают «хуки». Этот обряд совершается любым старшим руководителем. Таким именно образом мы венчались с Селией в Маниле, в дополнение к обряду, предусмотренному законом. В лесу такие обряды носят более сложный характер. Они совершаются в клубе, в присутствии всех жителей лагеря. Бойцы предпочитают клясться в верности, соединив свои руки с руками нареченных на пистолете, и приносить присягу под скрещенными стволами винтовок своих товарищей. Руководитель, венчающий молодых людей, приводит их к присяге не только на верность друг другу, но и превыше всего на верность движению, а также на соблюдение принципа равенства мужчин и женщин, о чем он читает лекцию, являющуюся гвоздем всего обряда.
Брачные союзы, освященные «хуками», отличаются, как правило, своей прочностью и верностью. Они основаны не только на взаимной привязанности, но и на совместном служении делу народа. Они оказываются более прочными, чем обычные, «законные» браки.
Сложнее положение с женатыми мужчинами. Этот вопрос возник еще со времен японской оккупации, когда появилось множество внебрачных связей, получивших в движении название «куалингкинг»[56]. Такие связи подвергались суровой критике как со стороны руководителей движения, так и со стороны семейств, проживающих в «баррио».
С целью разрешить эту проблему в моральном отношении и изжить феодальные взгляды, которые во многих случаях определяют собою такие связи, движение выработало политику, названную «революционным решением проблемы пола». Было решено считать, что внебрачные отношения допустимы в наших условиях и что женатый мужчина вправе иметь другую жену в лесу, если это отвечает интересам движения. Однако это может быть сделано лишь при условии строгого соблюдения следующих правил.
Во-первых, женатый мужчина может иметь вторую жену нить в том случае, если он убедит руководящий комитет РЕКО, к которому он принадлежит, что разлука с женой отрицательно сказывается на его здоровье или работе.
Во-вторых, он должен написать или сообщить жене о своем намерении и необходимости иметь жену в лесу. Одновременно, руководствуясь принципом равенства, он должен предоставить своей жене свободу вступить в такую же связь в своем «баррио» или городе, если она этого захочет.
В-третьих, жена в лесу должна быть полностью поставлена в известность, что данный мужчина уже женат и что их связь должна будет кончиться, когда ему представится возможность вернуться к своей законной жене. Другими словами, не должно быть никакого обмана. Если после окончания борьбы мужчина предпочтет остаться навсегда со своей «лесной» женой, он обязан полностью порвать с прежней.
56
Слово, изобретенное участниками движения «хуков» и обозначающее прелюбодеяние или внебрачную связь.