Выбрать главу

— Бродите здесь? — спросила студентов Екатерина Сергеевна. — Рада снова Вас видеть, Ветвицкая.

— Я только что возвратилась из Венгрии, — смутилась несколько Ю. Ей хотелось побыть наедине с Леонидом. Каждый посторонний касался грубыми пальцами её ран, и те всё не заживали.

Требовалось много времени, чтобы уйти в себя, разобраться с конфликтом, и снова открыться для полноты жизни.

— Здесь это и произошло, — произнесла она очарованно.

— Да, погибли двое студентов.

— А кто именно? — Юлия обеспокоенно посмотрела на Когана.

— Игорь Стравинский и Николай Яшин, — вмешалась в беседу Екатерина Сергеевна.

— Я не была с ними знакома, — Леди Ю говорила абсолютную правду.

— Ужасное событие! — только и произнесла преподавательница.

Они отошли от неё. Если не знать, какой мощи драма развернулась на этом месте, — всего лишь несколько дней назад, — никто не стал бы пристально всматриваться в этот новый, непривычный пока интерьер.

Фортепиано тут больше не было. Стол передвинули в другой угол. На полу в беспорядке были навалены нотные книги. Пара-тройка комплектов запасных струн для скрипки лежала тут же. Комната понемногу входила в общее пользование.

— Здесь всё как‑то не так, чем во всех остальных классах, — заметила Юля вслух.

— Не успели обжиться, как следует, — высказался Леонид.

Они рассматривали чехлы от контрабаса, бывшие рядом с остальными вещами. Пока Леонид вместе с Ю отвлеклись, Екатерина Сергеевна неслышно подобралась к сумке Ветвицкой. Девушка оставила её возле входа. Преподавательница быстро сунула туда что‑то и отошла.

— Мне нужно идти на занятия, — объявила она. — Всего доброго.

— До свидания, — произнесли Коган с Ветвицкой практически одновременно.

Женщина их оставила. Коган озирался по сторонам.

— Удивительно, — сказал наконец Леонид. — Отсюда абсолютно неслышно соседних аудиторий!

— Та, что справа от 401‑й, — это та, в которой мы отмечали твой День Рождения, — как бы между прочим, сказала Ю. — Слева — полость в стене.

— Ты права, — сообразил Коган. — В том‑то и состоит вся особенность места.

Он задумался.

— День Рождения. Старые добрые времена, — выдохнул парень.

Вдвоём они посмотрели решительно всё, что могли здесь увидеть.

— Пойдём, — сказала Ветвицкая.

Леонид вышел из аудитории следом за Юлей.

— Сумка стала какой‑то тяжёлой, — пожаловалась девушка Леониду. — Сидит в руке совершенно иначе.

— Не выдумывай, — Коган не придал никакого значения этому странному факту. — Хватаешь, наверное, утром сразу все двести флаконов. Оттого‑то и весит, как целый склад парфюмерии.

— Лучше бы промолчала, — ответила Ю. Ей по-прежнему продолжало казаться, что сумка изменила свой вес.

Они вышли из коридора обратно на лестницу.

Звёздочки.

Следственный изолятор, в котором Самойлов отбывал свой арест, находился на краю города.

Это было унылое здание цвета серого кирпича. Одним своим видом оно нагоняло тоску.

Решётчатые окна напоминали глазницы чудовища, вылезшего на берег и смотрящего на наблюдателей холодным, бесчувственным рыбьим взглядом.

До выяснения всех обстоятельств смерти Нехлюдова, Роман пребывал под замком. Он шёл первым, — и по сути, единственным, — подозреваемым по этому делу.

Первыми его навестили родные. Они пересказали тому удивительные обстоятельства. Дело было связано с недавним происшествием в училище. Я полагаю, что время для этих сведений наступит поздней.

Ровно через неделю, когда Самойлов вошёл в комнату для свиданий, там его встретила бледная, полубезжизненная Людмила Нехлюдова. Она бранила Романа на все лады. В её глазах Самойлов, конечно же, виделся негодяем, вероломно отнявшим у неё сына.

Роман перенёс все атаки Людмилы спокойно. Благо, их разделяло стекло, и Нехлюдова не могла до него дотянуться. Женщина долго изливала праведный гнев.

— Всё решится в зале суда, — грозно проронила она перед уходом. — Я верю, что в жизни есть некое равновесие. Каждому воздаётся по справедливости.

После этого женщина поднялась и ушла.

Сегодняшний день оказался особенным для Самойлова. Леди Ю с Коганом договорились нанести совместный визит. Роман ждал бывших друзей в нетерпении с самого утра. За завтраком он был так рассеян, что чуть было не уронил миску с перловкой в столовой. И вот, примерно в половину второго, надзиратель вошёл в его одиночную камеру.

— Вас ждут в комнате для гостей, — коротко обронил тот.

Роман подскочил и тотчас же направился за тюремщиком по коридорам.

По другую сторону стекла Самойлова ожидала Ветвицкая. Коган стоял у неё за спиной, и только вставлял отдельные реплики в их разговор.