Роман был одет в тюремную робу. Он закатил рукава, что придавало наряду определённое сходство с кителем, но это всё‑таки оставалось одеянием арестанта.
— Здравствуй, Юль, — грустно приветствовал её Рома.
— Привет, — проговорила она. И без всякого предисловия: — Зачем ты это сделал?
— То есть даже не спросишь, переношу ли я легко заточение, — ответил Самойлов. — Хорошо.
Я сделал это из ревности, — сказал он и скрестил нервно руки.
— Ты понимаешь, какая это великая глупость? Хотя бы сейчас? — Юлия еле сдерживала себя.
Ещё немного, и она бы стала кричать.
— Понимаю, — отрезал Самойлов. — Я принимаю последствия своих дел. Считаю их справедливыми.
— Рада это от тебя слышать, — сказала Ветвицкая.
— Великое счастье, что ты смотришь на вещи с такого угла, — высказался Леонид.
— Но если ты сейчас ожидала, что я произнесу длинную исповедь, то ты здорово заблуждалась, — ответил Самойлов. — Так что давай не будем играть в «Преступление и наказание».
На короткое время Юля умолкла.
— Какого числа состоится судебное заседание? — спросила она.
— Слышал, процесс назначили на семнадцатое июня, — ответил Самойлов.
— Через три дня, — произнесла Юля тихо.
— Да, уже в этот четверг, — подтвердил Рома. — Через три дня.
— Мы постараемся сделать для тебя всё возможное, — встрял в разговор Коган. — Я не могу на это спокойно смотреть! Ты не должен оказаться в тюрьме!
— Я очень признателен вам за ваше участие, — сказал Самойлов. — Только не представляю, чем вы способны помочь моему освобождению.
Леди Ю наклонилась ближе к стеклу. Самойлов тоже нагнулся. Она прошептала:
— Леонид готов дать свидетельские показания.
— Для создания алиби? — уточнил негромко Роман.
Он окинул комнату беглым взглядом. Вдалеке, у стены стоял его надзиратель. Тюремщик ушёл в свои мысли; их никто не подслушивал.
— Да. Всем известно, что меня в городе не было, — начала Ю. — А если Леонид скажет, что ты поехал к нему погостить…
— Меня же видели в «307-а», как вы не понимаете!? — прошипел недовольно Самойлов. — Каким же образом я мог оказаться в этот день в Курске?
Юля не нашлась, что ответить.
— То‑то же, — проговорил Рома. — Я не знаю удачного выхода из положения.
Тут Леонид потеснил Юлю и придвинулся вплотную к стеклу. Его глаза гневно сверкнули.
— Мы, по крайней мере, пытаемся действовать! — гаркнул Коган. — А ты, как видно, опустил руки.
— Ситуация непростая, — ответил Самойлов. — Я уже сломал себе голову, размышляя над этим.
А времени, как ты знаешь, у меня сейчас предостаточно.
Кажется, это немного успокоило Леонида. Он вновь отошёл от перегородки. Самойлов уселся на стуле удобней.
— Оксана, значит, меня видеть не хочет, — холодно произнёс он.
Как изменились тогда выражения лиц Леонида и Юли! Роману немедленно пересказали историю, развернувшуюся на конкурсе в Будапеште. Самойлов был обескуражен.
— С ума сойти, — пробормотал он. — Это никуда не годится. Ужас, отказываюсь поверить!
В последнее время на наших друзей свалилась череда испытаний. Их груз был тяжёл, и все трое чувствовали истощение своих душевных сил.
Роман смотрел в сторону отрешённо. И тут он сказал:
— А ты знаешь, — поднял он глаза на Ветвицкую, — несколько месяцев назад, я видел странный кошмар.
— Не понимаю, о чём ты, — призналась девушка.
— Здание мюзик-холла. Я сидел за роялем и играл концертный номер. В жизни я не владею фортепиано, — именно потому мне и запомнилось сновидение.
Юлия его слушала, боясь перевести дух.
— И там была ты. Стояла за кулисами. «Ты никогда не остановишься» — такими были твои слова. Ты повторяла их много раз. А затем, — и Ветвицкая, и Коган замерли в напряжении, — свод концертного зала стал обрушаться. Да, там были трещины на потолке. Они расползлись, и всё стало падать. Я не мог отойти от рояля.
— Тебе защемило штанину или подол, — произнесла горько Юля.
— Да, — Самойлов кивнул. — А откуда ты знаешь?
— В тот день, в Будапеште, всё произошло именно так, — Романа напугал её тон. — Скажи, как выглядел партер в твоём сне?
— Ну, — Роман задумался на секунду, — сиденья поднимались амфитеатром (Юля часто закивала; она закрыла глаза), а между седьмым и восьмым рядом…
— Выход в антракте для зрителей. Именно так, — подтвердила Ветвицкая.
— Я не знал, что это место существует на самом деле, — признался Самойлов чистосердечно.
— Значит, я видел тот зал, где вы выступали? Этот кошмар произошёл наяву?
— Ты верно всё понимаешь, — произнесла Юля. — Я поражена твоим рассказом до глубины души.